Мой Дом

«Зато почти столица», – говорили однокурсники, когда мы наконец выбирались из душных аудиторий в столовую около университета. Я помешивал растворимый кофе в пластиковом стаканчике и кивал, хотя знал, куда я постоянно возвращаюсь... Приметное, потому как рядом не было ничего, кроме старых потухших строек, серое здание, возвышающееся несколькими столбами. Вход закрывался независимо от какого-либо расписания, не успел – ищи хоть чей-нибудь телефон и проси впустить, ключ был только один, от общего коридора, и всегда норовил потеряться, поэтому был привязан мной к посеревшему шнурку.

Маленькие ниточки былых воспоминаний

Бабушка плакала над коробкой воспоминаний. Там лежало всё, что было ей дорого. Свадебный сервиз, потертая матрёшка, пионерский значок, письма от деда. С годами бабушка так мало говорила о прошлом, что оно начинало мирно уплывать в небытие, важные детали перешивались и воспоминания становились «маленькими ниточками в бесконечной пряже человечества». А ей так этого не хотелось. Как и её памяти, которая настойчиво вела туда, в май 1942 года, где перерезали ножом одну из таких ниточек. Соня Гурвич «стихи читала, а главное, детишек могла нарожать, а те бы – внуков, правнуков. Но прервалась её ниточка». Всех пятерых девушек-зенитчиц из повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» прервались ниточки. Как и ниточки её девчонок, что служили вместе с ней в разведроте.

Они хотели просто жить…

«Письма» были найдены между гнилыми досками в почерневшем и пропахшем сыростью бараке концлагеря. Куски серых газет, между строк которых виднелись блёклые кривые надписи, трудно было назвать письмами. Они чуть не сгнили вместе с деревом, забитые в щелях всяким мусором, кусками ткани, кирпичом. Бумага была мягкой и промокшей, и «нити», связывающие нас с былыми днями, разрывались при каждом легком движении. А так хотелось прочесть те маленькие весточки, которые могли провести нас к прошлому. Прошлому, которое беспомощно спряталось в крошечном чулане и желало только тишины и спокойствия.

Витражи жизни

Последние два часа я и стены маленькой мастерской слышали лишь звон стекла. Стёкла бились на удивление легко, и коробка быстро наполнялась яркими огоньками, кусочками разных форм и размеров. С каждым ударом маленькие осколки разлетались, как искры. Казалось, они попадали в глаза, закрывали радужку, начинали следовать за зрачком и с каждым новым ударом полностью застилали взгляд пятнами. А может, не застилали, а собирали их снова?.. Собирали в мои витражи жизни?

Хруст старых петель

Личный дневник. Пёстрый блокнот, из которого как языки пламени торчат цветные бумажки: открытки, фантики, записки с уроков английского с ответами и даже конспекты с посветлевшим выделителем. Я не ожидала его встретить спустя столько времени, с того момента, как похоронила на дне сундука. Дневник так и лежал в этой могиле, заваленный старой канцелярией, школьными проектами в потрёпанных файлах. «Закопан» вместе с детскими мечтами и разочарованиями. И, если бы тогда я тщательно не обклеила блокнот любимыми наклейками, сейчас бы сундук сокровищ потонул под тяжестью закрытых в нем тайн и открытий. Я аккуратно достала дневник из-под груды старья и стряхнула многолетнюю пыль.

Всё впереди

– Остановка, далеко не отходить, возвращаться не будем!
Поезд резво останавливается, дребезжа колесами, и вид за окном перестает двигаться. Я сползаю вниз с верхней полки, поправляя одежду, и усаживаюсь за стол. В телефоне много сообщений от родственников с пожеланиями хорошей учебы, тоскливые прощания с друзьями и уверения учителей в нашем светлом будущем. Будущем, которое я уже не вижу для себя.

Маленькие размышления о больших мечтах

Рассвет только просыпался. Мысли спокойно посапывали на подушке. Запах кофе ещё не приступил к своим обязанностям. Зато улица вовсю зазывала своих сторонников шумом троллейбусов, лаем собак и постукиванием дворника ломиком по льду. Медленно и верно утро двигалось к своему началу – готовило почву для исследователей, коварные лужи для покинувших квартиры, ласковых котов для чувствительных.

В память о сером утёнке

Как много можно узнать о человеке, которого ты, возможно, никогда не встретишь? Собирать крупицы информации, как части пазла, которые все равно приведут к стеклянной картине: красиво, но ничего не стоит. Человека не воссоздать на полотне хоть тысячью разноперых красок или палитр, получится лишь прекрасная копия, заслоняющая черствый оригинал. Однако я пытался.

Низкая самооценка

Часто мы слышим такую фразу: «У нее низкая самооценка». Эту фразу можно разделить на слова, разобрать на кусочки, но так и не найти смысл.
Можно ли назвать самооценку низкой, если мы определяем её для себя сами?
Можно ли повысить низкую самооценку? И что называется самооценкой?
Самооценка – в нашем случае – самоанализ себя, своих сил, качеств. Оценивать себя мы начинаем с раннего возраста и до конца жизни, потому что анализ – главная часть саморазвития. Если будем анализировать действия, находить разумные выходы, совершенствоваться, мы добьёмся огромных высот.
Но есть и обратная сторона медали: низкая самооценка. Она расплывчата, и поэтому самому обладателю сложно найти корень проблемы, как бы обрубить его.

Подписка на Савинкина Анастасия