Серый, усталый город. Утомлённый суетой и бесконечным потоком дел. Тяжесть опустилась на его обессиленные плечи. Так печально молчит, будто опустошён. Даже небо нахмурилось. Оно кажется недвижимой мягкой серой шалью с белыми просветами. Серые тона города и неба вызывали удушье, воздух казался плотным. Ветра не было, и пыльные кроны деревьев угрюмо замерли. Всё вокруг казалось молчаливым, безразличным, измотанным. Замерло, как нечто неживое.

Но вдруг немую картину нарушило еле заметное движение. Оно оставило за собой тихий звук и… след. Кап... И на асфальте остался крошечный кружок. Кап... Ещё один. В плотную массу сдавленного воздуха заскользил слабый поток ветра. Он пробежался по деревьям, качая запылённые ветви, и уплыл куда-то дальше. Тут же на листья стали падать тёплые капли, тихо постукивая. Дороги запестрили тёмными пятнышками. Если представить дождь лесом, то этот был скудный лес. Вода не спеша падала редкими каплями. Что-то поднялось в воздух, что-то неприятное, суховатое. Город ещё сохранял то же поникшее настроение, безразличное ко всему, будто и не замечал скромно постучавшегося гостя. Печально отбивая монотонную мелодию, слабый дождь словно вёл счёт минутам, так незаметно и безропотно разбрасывая маленькие капли.

И тут снова в пыльный стянутый воздух скользнул свежий порыв ветра. Он шумно пронёсся по улице, прорезал плотный неприятный воздух. Деревья, чьи листья он, пробегая, ворошил, тянули вслед за ним ветви. Ветер стал сильнее, требовательнее. И снова порыв ветра, ворвавшись в кроткий тёплый дождь, будто бы заставил стрелку особых часов сдвинуться с места. Будто разбудил и город, и небо. Дождь постепенно стал скучать чаще, а капли помалу расти. И когда тех застенчивых крох сменили тяжёлые, прохладные капли, асфальт полностью потемнел. Вода начала смывать с деревьев всё то, что серыми и желтоватыми пятнами покрывало их листья. Душистая прохлада взбодрила унылые улицы. А вместе с прохладой город задышал и свежестью. Небо зашевелилось. Лохматые серые комки облаков куда-то поплыли, расплескивая из раздутых бочков воду. Она стучала по асфальту, падала и оставляла брызги. Барабанила по тёмно-зелёным листьям. Скрывалась в короткой траве. И катилась по дороге, потемневшая, унося с собой не только пыль и грязь, но и какую-то часть той тоски и усталости. Ощущение прохлады, влаги наполнило город. Если снова сравнить стену дождя с лесом, но теперь он стал густой, плотной рощей.

Казалось, на улицы опустилась водная занавеска. Шум падающей воды стал поглощать все прочие звуки. Свежесть пронизывала воздух. Шуршание дождя и шлепки об асфальт слились в чудесный оркестр, будто бы величественный водопад проливался из облаков. При вдохе приятно покалывало – бодрость и чистота наполняли грудь. Где-то вдалеке свернул огонёк: молния, извиваясь и танцуя, попыталась дотянуться до земли. На пару мгновений её свет окрасил торопливый дождь в тёмно-синие тона. Пророкотал гром, разбросав по земле дрожащее эхо. Его раскатистый рёв прогремел буквально в каждом закоулке, звук был похож на треск мощного и крепкого ствола дерева. Дождь, казалось, ускорил ритм, хотя во всеобщем шуме воды невозможно было что-либо расслышать. И увидеть тоже. Всё вокруг слилось в серо-белую массу, но, несмотря на однотонность, вокруг ощущалась ясность и чистота. Поток, не ослабевая, медленно истощал хмурые облака. Каждая капля стремилась к земле первой. Мелодия дождя напевала что-то в ускоренном ритме, что-то доброе и светлое. Быстрые потоки воды не давали забывать, что время так же быстротечно. А мощный, плотный дождь всё равно казался ласковым и умиротворённым. Его шум был желанным слуху, капли – нежными и с приятным холодком, от них воздух сделался душистым, свежим, сочным.

Спокойствие и непосредственность наполнили естество. Звук дождя разливался в голове мягко и ласково, бережно и бархатно шумел, а от того и был так приятен. Дождь стал слабеть, еле заметно, ещё какое-то время оставаясь таким же быстрым и плотным, но неизменно чувственным и приветливым. Он что-то любовно шептал. Покрывало из облаков исхудало, голубоватые просветы стали заметны всё чаще и чаще. В какие-то малые минуты ритм ликования воды стал уменьшаться. Прямо на глазах плотная занавеска стала редеть. Ветер, не давая крохотному чувству сырости застояться у земли, радостно и игриво промчался по городу. Показалось, будто бы он метнулся к облакам, хотя и так было видно, как тающие небесные тела поплыли быстрее, а всё равно плавно и величественно. А дождь всё шёл на убыль, проливаясь под косым углом. Загадочный лёгкий шёпот тоже стал утихать, уже почти нельзя бы его услышать.

Вокруг всё преобразилось и казалось обновлённым. Стволы деревьев потемнели, яркая зелень раскрылась повсюду, чувство бодрости будто исходило от малых просветов. Неугомонный ветер уводил облака куда-то всё дальше и дальше, а они, прощаясь, всё ещё орошали землю влагой. Дождь будто бы растворился, стал мелким и совсем редким, но подарил прекрасное чувство свежести, новизны. Хотя тайна этого необычного шёпота так и не открылась мне, говорящий всё же оставил что-то приятное, успокаивающее на душе. Небо ещё оставалось частично покрытым облаками, но уже можно было любоваться, как на ватных боках уплывающих облаков светится нежно-оранжевая линия прощающегося солнца.