Это был очередной жаркий день долгожданного лета. Стояла невыносимая засуха, горели леса, поля, по дорогам паутиной расползались трещины, с каждым вздохом ощущалась горечь смога. Конечно, отдыхать в таких условиях просто невозможно. Все живое вокруг ныло, изнемогало, искало прохладу и воду. Мне казалось, что я нахожусь в раскаленной печи.

До меня начала доноситься громкая музыка и гомерический хохот. Я проходила мимо летнего кафе, того самого, где из напитков только спиртное, а из блюд — шашлык. Взрослые люди спасались от жары, как умели. Звон бокалов и глупые выкрики — это все, что здесь есть.

Я прошла не более трехсот метров, и мои глаза ослепило отражение солнца от куполов церкви. Главки с крестом заливали золотом ясное голубое небо над собой. Это здание из темного дерева, окруженное черной тонкой оградой и украшенное цветами и деревьями, выбивалось из общей массы высоких новостроек. Оно было обособленно, и этот клочок земли, на котором стояла церковь, был похож на остров. Остров, утопленный в зелени и солнечном свете, среди асфальтированного серого моря. И жители здесь особые. Я случайно встретила взглядом одного прихожанина. На его лице не было сморщенного лба и надвинутых бровей. Его взгляд открыт и прост. Кажется, что с таким человеком можно легко заговорить о чем угодно. Но я шла мимо, а немного погодя я опешила. Неожиданно раздался колокольный звон. Музыка была очень громкой, но она не грузом обрушивалась на слух, а будто летела вверх. Это было красивое, царственное звучание. Звук был живой, чистый, и неприязнь от смога стала не так заметна, ведь я была заворожена тем, что слышу.

А напротив церкви — палатка, где торгуют сигаретами. Рядом припарковалась машина, от которой шума было больше, чем от тысячи бензопил, изнутри гремели мощные басы и картавый паренек пытался заставить задуматься своим речитативом о смысле жизни. Из автомобиля вышли трое молодых людей с очень серьезным видом и вразвалку отправились к киоску, жуя жвачку, не закрывая рта. «Им самим-то не смешно?» – первая мысль, посетившая меня при виде этих парней. И вновь обернулась на церковь. Возле ворот сидела старушка в платочке с протянутой рукой. Я вынула из кармана монеты и положила их в морщинистую руку, в ответ на это услышала множество благословений, которые пригодились мне уже через следующие 300 метров. На горизонте – пивная. Там же кто-то, надрываясь, демонстрирует все свои вокальные данные в караоке. Люди, как груженые верблюды, караваном выходят из пивной, держа в руках большие пластиковые бутыли с хмельным напитком. Мужчины и женщины устало вздыхают, останавливаются на передышку и снова берут в руки свою нелегкую ношу – пиво на розлив. Вокруг толкотня и ругань тех, кто уже изрядно «заправился».

Удивительно, но на одной улице подряд стоят заведения далеко не с лучшей репутацией. Там уже прижился особый контингент. А среди всего этого скромно встала, приклонив колени, маленькая церквушка, которая отчаянно кричит, но только ее никто не слышит и не желает слушать «чего она там бренчит?» Колоколу не перезвонить ни звон бокалов, ни певцов караоке, ни подвальных музыкантов.

Вот она, моя несчастная Россия, моя терпеливая Сибирь, мой родной город, который я все-таки люблю, но отдыхать на каникулах я люблю вдали от него.