«Доброе утро, класс, меня зовут Евгений Алексеевич, я ваш новый учитель русского языка и литературы», – неуверенно произнёс незнакомый голос.

Опять новый, опять совсем молодой… Он робко начал вести урок, волновался и иногда путался в словах, но класс его не слушал, для учеников это был лишь очередной экспонат.

Я был уверен: он не задержится надолго – и продолжал покачиваться на стуле, выводя на полях тетрадки невнятные каракули.

Тут меня в плечо толкнул Витя, мой сосед по парте, и с ухмылкой произнес: «Через пару дней его здесь уже не будет».

Я хорошо понимал о чём он говорит: завтра же молодой учитель сам захочет уволиться, возненавидев нас. Ну не любим мы учиться!

Мучения парня начались с грязной, сырой каморки в нашем кабинете, где хранились тряпки, ненужные коробки и старая обувь. Молодого учителя затолкали туда и закрыли на ключ. Евгений сидел там до позднего вечера и вышел, лишь когда директор услышал крики.

Он молчал, просто молчал, слушая издёвки, что ещё больше будоражило школьничков и разжигало детский зверский азарт. Дети становились всё жёстче. А он спокойно разговаривал с нами, объяснял новые темы, готовился к каждому уроку.

А сегодня Витя украл с учительского стола маленькую фотографию, наверное, какая-то дорогая штучка была. Евгений всегда носил её с собой, а когда не нашёл на привычном месте, растерянно начал шарить по всем карманам и ящикам, класс захохотал. Тогда он встал и тихо, еле слышно произнес: «Зачем?»

И тут я не выдержал (надоел этот цирк!), резко встал и закричал на него:

– Зачем? Вы что не видите, мы все слепые! Нам это не нужно, сколько бы вы перед нами ни плясали, никто не поступит в вуз, никого не возьмут на работу, мы не будем жить, как обычные люди, мы инвалиды, у нас не будет в жизни ничего хорошего. Приходите тут к нам и смотрите свысока. Лучше просто уходите! Хотя что распинаться, никогда не поймёте...

Тишина. Учитель тяжело выдохнул... «Хорошо, я уйду, только дайте мне одну неделю, лишь одну». По классу пронёсся шепоток.

«Мы согласны», – громко сказал Витя. А мне на ухо прошептал: «Хоть отвяжется».

На первом уроке была какая-то слишком напряжённая тишина. Впервые мы не болтали о своём, не хохотали. Все слушали внимательно, как и обещали.

К середине недели что-то изменилось. Добрый, спокойный. Он ни разу не дал понять, что мы не такие, как все обычные дети (Андрей Павлович, работавший до него, каждый день давал нам понять, что мы отбросы общества, не имеющие права даже рот открывать).

Прошла неделя.

Мы ждали Евгения. Ждали, что он вот-вот рассеянно вбежит в класс, роняя учебники на ходу, здороваясь и рассказывая, что с ним случилось сегодня утром.

Но вместо него вошёл директор. Прокашлялся и произнес: «С завтрашнего дня у вас уроки будет вести новый педагог».

– Почему?

– Где наш Женя?

– А когда он вернётся?

– А как его можно найти?

Вопросы посыпались на директора. Почему-то хотелось плакать. И не зря:

– Он больше не придёт. Вчера у светофоров отключили звук – и он пошёл на красный, его сбила машина, – с трудом выговорил директор.

И только теперь мы поняли, что наш учитель был слеп, как и мы.

Не хотелось верить в случившееся. Он терпел нас, болванов, которые вели себя, как животные, не обижаясь на нас. За какую-то короткую неделю дал столько знаний и… любви, сколько не дал нам никто за всю жизнь. В тот день он стал моим супергероем, человеком, который, не имея ничего, может поделиться с человечеством стремлением к лучшему, знаниями и надеждой на счастливую жизнь.

***

Эпилог

Сейчас мне 27. Я учитель в классе для слепых и слабовидящих детей, живу и надеюсь стать их героем.