Увидеть бы вновь эту картину, принять в ней участие, стать действующим лицом в невинно-наивной игре молодости. Парень носит ее на плечах, и оба заливаются детским смехом. Они готовы так покорять реальные и нереальные миры сновидений, только быть вместе и чувствовать живое дыхание друг друга. Ощущать близость. Сколько доверия в до ужаса показном жесте, сколько в нем славного!.. Думаю, у каждого в жизни настанет момент, хотя бы секунда, когда сама мысль о подобном разделении жизни с другим человеком покажется бредом, когда улыбка его прожжет кожу не хуже любого клейма. Никому не пожелаю вырасти, ощутить эту тоску по себе прежнему, забыться обыденностью и потерять себя в метаниях между работой и домом. Остаться бы навсегда видящей добро, жаждущей касаний и верящей в людей. Аминь…

Тогда были неожиданные прогулки, начинающиеся со звонка: «Эй, Ликуля, выходи гулять!» и взгляда в окно, за которым уже собралась вся компания друзей с криками и колонкой. Они приводили на широкие питерские крыши. Румяные цветы заката нежности первого поцелуя взрывали серое небо над серым, тусклым городом, и казалось, что вот она – самая настоящая прелесть юной жизни, подобная розовому вину. Ее иллюстрация. Ее стихи. Ее гимн.

– Так красиво, – еле слышным шепотом вырывалось у Лики и угасало в криках друзей. Что-то они собирались сделать, когда-то прийти сюда снова, запустить салют, раскрасить небосвод, раскачать застоявшийся воздух. Они раз за разом пересказывали случай пятнадцатиминутной давности, когда не могли залезть по пожарной лестнице, и им пришлось немного взломать чердак в доме знакомой Ирки.

Только он приобнял ее сзади и, легонько коснувшись щеки, ответил комплиментом. В светлые годы юности кажется, что мир создан только для тебя, что лишь ты оказываешься в силах впитать его, то впадающий в умиротворение от разговоров с собой, то подстегиваемый адреналином от возможности совершить безумно-опасный поступок. Тебя волнуют мелочи из забытой истории, детали еще неизведанного пейзажа. Нестерпимо хочется запечатлеть каждый день вечного лета в душе.

– Стой, откуда у тебя это? – спрашивает Лика, стоило Артёму щелкнуть ее на полароид. Темная картинка с изображением задумчивой счастливой девушки, опирающейся на парапет крыши, почти сразу с жужжанием вышла из аппарата. Артем мысленно отметил, что было бы неплохо сегодня же повесить эту фотографию у кровати. Компания бурно обсуждает раритет, поочередно пробуя его, и вскоре задние карманы джинсового комбинезона наполнились фотокарточками – памятными осколками их вечной теплоты и лёгкой любви. 13 причин возвращаться на одни и те же места. 31 причина жить настоящим.

Еще не отягощенные обязанностями, правилами, запретами, долгами, моральными и этическими нормами в интерпретации учебника обществознания за первый университетский курс, мы считаем себя свободными, даже в крошечных ссорах с родителями с ноткой лукавства улыбаемся им и целуем на прощание в щеку перед несанкционированным уходом на день рождения какого-то там старого приятеля. Мы почти всесильны, подобно Воланду из «Мастера и Маргариты», а если нет, то в особых случаях способны молниеносно переключаться на иные забавы и хотелки…

После девяти вечера на аттракционах включилась подсветка. Чересчур маняще горели огни, компания уговорила сторожей парка включить для них колесо обозрения, прекращавшее свою развлекательную деятельность обыкновенно в шесть часов вечера. Старое, со следами ржавчины, но открывающее вид на набережную Невы, оно грозилось рухнуть с несущих балок и прокатиться по темным улочкам. Но в мягком полумраке на его лице, подсвеченном синим неоном, не было страха, и ничего не было в целом мире, кроме как слабого ветра и запаха мятной жвачки, переплетающегося в воздухе с дыханием Лики.

Даже совершенно невероятные, пророческие или жульнические совпадения случались с нами подчас в юности. Посредством третьего глаза угаданные цифры в чужом лотерейном билете, сто рублей на мостовой, предвещание аварии в канализации дома или же вообще…

– А... Господа дети, прошу вашего внимания. Прошу вас сказать мне горячо и страстно, убеждённо и желательно глядя в глаза, что мы все не сговариваясь надели одну и ту же обувь, вот эти самые синие кеды с белыми шнурками. Аж страшно становится… Встаньте в круг, я засвидетельствую это чудо космической связи.

Юность – это то самое время трепать себе нервы по поводу веса 54 при росте 165, время для мыслей об утренних пробежках, еженедельных посещениях общественного бассейна и гордого заявления друзьям о том, что продержалась в режиме строжайшей диеты целых два дня. Юность – это скромность перед комплиментами о фигуре семнадцатилетней брюнетки и грешно-сладкое неожиданное предложение пончика в шоколадной глазури в местном парке. Юность – это разделение бутерброда на шесть равных частей и полное довольство атмосферой веселья при относительном чувстве голода. Но не стоит путать с дележкой яичницы из двух яиц на троих все на той же ночевке в честь дня рождения.

В те далекие времена, исключительно в простых компаниях, лишенных понтов, перед отключением без зарядки, телефон показывал без сорока три часа ночи. Под яростно громкие до пугающего о спокойствии спящих жителей напевы «Батарейки», глаз примечает очертания ночной архитектуры. Кто-то здесь раньше восторгался нравами и величием медного всадника, кто-то здесь раньше не смог остановить разрушения мечты, кому-то довелось женить на себе музу. Но кто-то будет вспоминать этот город потерей маленького скейтборда цвета заводного апельсина, когда другие уже будут осваивать асфальтные волны и зарабатывать новые ссадины на ладонях.

– Тема, научи меня кататься. Ты ведь умеешь, я помню, тем летом в моем дворе… Я ещё обрабатывала тебе колени. – И румянец покрыл милое лицо его героини, робко стоящей на доске.

Первые метры под колесами. А потом и за уши не оттащишь, дай только покататься на приватизированном средстве передвижения. Но каждой ночи приходит конец, как и своенравному полету. Густая, чернильная тьма втянулась обратно щупальцами в землю, чтобы пройти круг и вернуться дождем после нового дня. Выцветает небо. 

Опущены окна папиной восьмёрки, откуда бесстыдно выглядывают кеды. Друзья рассыпались по квартирам с высокими потолками, а Ромео с Джульеттой пересматривают фотографии, размышляя о том, какие животные создаются в предрассветных облаках. И все идеально. Все сладко до безобразия, даже приторно настолько, что вряд ли в будущем они признаются себе в реальности происходящего между ними. И нет трепета перед гневом родителей. И нет склок, ругани, проблем поступления, учебы. Ничего нет.

Даже… как-то глупо и стыдно.

Потом окажется, что мы были такими глупыми, расточительными, не умели разбираться в людях и тратили свою жизнь на всякую ерунду, но… удивительное дело, после таких мыслей в сорок лет сам себя прерываешь и думаешь, как же ты был счастлив.