Не знаю сколько часов или даже дней я провожу здесь. Неизвестно мне, в каком городе или стране я нахожусь. Но знаю точно, что я книга и я стою в библиотеке. Не помню, как я сюда попала. Помню, что всю сознательную жизнь книги я провела здесь в библиотеке. Мой стеллаж, на котором я стою, находится напротив окна или, можно сказать, витрины. У этого окна рамы окрашены в белый, уже выцветший от солнца цвет. На её подоконнике время от времени появлялись разные брошюрки.
Синие небо с перисто-слоистыми плывущими облаками. Теплое, ласкающее солнце и пространство, тонущее в его мягких объятиях. Колосья зелёной, только начавшей свою жизнь, пшеницы, каждый раз щекочущие мое тело при очередном порыве ветра. А вокруг тишина, воздух, пропитанный свободой, он заполняет каждую клеточку моего тела. В голове не зарождается ни одной мысли. Неужели это и есть всеми излюбленная свобода?
Карие глаза отбрасывали хрустальные блики, вмиг бьющиеся о неуязвимую поверхность рельс ближайшей железнодорожной станции. Смеркалось.
Носы чёрных замшевых ботинок съеживались от сентябрьского ветра, прижимаясь друг другу в поисках последней искры тепла. Даже дрожь пыталась скрыться от наступающих холодов, пряча алый нос глубже под истершуюся материю куртки, от обледеневших кончиков пальцев уверенно подбираясь к самому горлу.
Капли на холодном бликующем стекле играли в гоночки, крутились, друг к другу поворачивали, сливались и разбивались вместе. Никто не мог ощутить их, находясь по ту сторону стекла, где электроника создавала искусственное тепло, свет, а музыка заглушала мысли и редкие фразы сидящих. Да и не было смысла в разговорах: все уже давно всë знали, примерно одно ощущали, а наслаждение более находили в поглощении.
Светает. По тёмно-синему небу с востока протянулись розовые нити утреннего солнца. Луч скользнул и по речной плотине, где приютилась старая мельница, мерно шлёпающая лопастями по воде. Внезапно приотворилась скрипучая дверь и на крыльцо вышел уставший от бессонной ночи старик мельник и стал наблюдать за утренним движением жизни. Вот потянулось небольшое стадо овец, дальше – охотники, направляющиеся в лес, а у него уже давно нет сил, поэтому не видать ему знакомых лесных троп и заповедных угодий. А ведь раньше, в былые времена…
