Фонарик давно перестал работать. На каждом углу меня поджидают отвратительного вида фигуры, которые, кажется, тянут ко мне свои обугленные лапы и манят к себе. Но я знаю, что их нет. Фантомы, порождённые безумием этой бесконечной монохромной ночи, – вот кто они.

Часы лгут, продолжая свой привычный ход. Время остановилось, но стрелки всё несутся вперёд, отмеряя вот уже четвёртые сутки; работа их механизма также бессмысленна, как и мои бесцельные прогулки по знакомым переулкам. Мне больше не нужны часы, время для меня исчезло, но избавиться от них не получается – ремешки словно намертво приросли к моей коже.

Я вижу, как загораются фонари. Значит ли это, что скоро всё закончится? Огни слепят глаза, и я чувствую, как холодный ветер пронзает меня насквозь, создавая иллюзию жизни, когда-то существовавшей, но уже давно утерянной. И я иду на их свет, а фантомы ночи гибнут от кинжалов, вонзённых в их сердце.

Чувство нарастающей тревоги заставило меня поднять руку и взглянуть на циферблат. Короткая стрелка уже практически достигла четвёртого часа, и теперь я боюсь опоздать. Кто-то ждёт меня там, в конце этой дороги, и я срываюсь на бег. Но какой-то необъяснимый липкий страх закрадывается в моё подсознание, и я хочу кричать. Но голоса больше нет.

Все улицы слились воедино, и дорога изменила своё направление. Теперь я знаю, куда она меня приведёт, и кого я должна повстречать на финише. Остаётся лишь добежать этот марафон до конца и получить свою заслуженную награду.

Он уже ждёт меня. Неясный человеческий силуэт, мерно пошатываясь, стоит под ярким светом фонаря, отбрасывая вокруг себя безобразные тени. На его левом плече сидит прекрасная бабочка, и лёгкий ветерок играет с её пёстрыми крылышками.  

Человек протягивает мне руку, и я не смею не поддаться, позволяя ему закружить меня в призрачном танце. Всё вокруг сливается воедино – и я начинаю задыхаться от участившегося сердцебиения. Больше нет никакой тревоги, лишь мягкое умиротворение, которое постепенно закрадывается в мою душу.

Бабочка слетела с плеча моего возлюбленного и рассыпалась в тысячи ярко вспыхнувших искр. Теперь очертания его лица становятся чётче, и я с трепетом жду, когда он откроет глаза.

Но вместо них – сплошная чернота, как эта монохромная ночь.

Я с ужасом отстраняюсь от любимого – из его оголённого сердца торчит рукоять простого кухонного ножа. Но он, широко улыбаясь, крепко хватает меня за ослабевшую руку.

– Пошли со мной, – шепчет он, а я хочу бежать прочь, так быстро, насколько хватит сил, но ноги словно налились свинцом, и мне остаётся только снова поддаться его власти.

– Почему ты отправила меня сюда? Ты меня не любишь?

В одно мгновенье в моём сознании всё перемешивается, и безумный ужас охватывает моё тело, отправляя меня в небытие.

В небо падает снег, поднимаясь из земельного праха и унося далеко миллионы заблудших душ, вслед за которыми отправляюсь и я. Моё тело превращается в пепел и ветер возносит его высоко к небесам, а он, сжимая окровавленное лезвие, стоит и машет мне рукой.

Теперь бесконечная боль стала моим уделом, и терпеть её с каждым новым днём становится всё труднее. Мне хочется разрыдаться, но я не могу. У меня больше нет глаз, чтобы лить слёзы.