Ольга тихонько открыла дверь в детскую комнату, и её взору предстал мальчик лет семи. Он сидел на полу и что-то старательно выводил красным фломастером на чистом листе бумаги. Вокруг него валялось много клочков измятой бумаги и цветных маркеров без колпачков. При взгляде на него брови женщины нахмурились, и губы недовольно искривились. – Остап, тебе не надоело разводить лишний мусор? – Прости, мама… – тихо произнёс мальчик, пытаясь придать своему голосу немного грустный оттенок. Но скрыть свои маленькие нотки радости ему так и не удалось. – Ты опять забыл, что я тебе не мама?

Мальчик никогда не верил Ольге, когда она говорила эти слова. Он считал свою нянечку, приютившую его после смерти родителей, своей самой любимой мамой, и ему не нужно было другой. Здесь, в своей комнате, Остап часто любил что-нибудь рисовать, но все его картинки впоследствии оставались валяться на пушистом ковре в скомканном виде. – Как же эта закорючка рисуется? – мальчик осмотрел свой листок и недовольно вздохнул. – У меня не получается… Ребёнку уже скоро восемь лет, а он ещё не умел нормально писать, и уж тем более читать. Ольга старалась заниматься с мальчиком, но особого продвижения в умственных способностях так и не возникло. – Ты уже слишком долго рисуешь.

Пора идти кушать, – женщина подошла к ребёнку поближе и ласково провела по его волосам. -Ну мама! Я хочу дорисовать, пожалуйста! – Сколько же тебе повторять, что я не мама, – она взяла мальчика за руку и повела к двери, – вставай, пошли. Ребёнок грустно опустил свою голову и поплёлся за женщиной. Он снова постарался не обращать внимание на её острые слова, причиняющие столько боли. Листок так и остался лежать на полу, с неровными чёрточками, составляющими символы, отдалённо напоминающими буквы. Сильный порыв ветра, дунувшего в открытое окно, подхватил бумагу и понёс её за собой, во двор, за пределы тёплой комнаты. Он приземлился на влажной после дождя скамье, и, не смотря на то, что рисунок намок, всё ещё можно было разобрать надпись: «ЛЮблЮ мАМУ».