Детство… Удивительный мир, наполненный яркими красками, чудесными звуками и самыми радужными мечтами. Только в детстве ярче светит солнце, играя бликами по голубой водной глади, звонче поёт соловей, радуя своей песней всё живое, ароматнее пахнут распускающиеся на деревьях листочки, наполняя сердце ожиданием чего-то сказочного и волшебного. Детство… Оно проходит, но воспоминания о нём остаются в душе навечно. Воспоминания добрые, светлые, тёплые… Так должно быть… Иначе не бывает. Однако жизнь – череда событий, не всегда весёлых и радостных, не всегда лучистых и искрящихся. Некоторые из них, врываясь в ход времени, оставляют тёмный отпечаток, ломают самое хрупкое, что есть на земле, детство…

Чёрно-белые фотографии, кое-где уже пожелтевшие и поблекшие… На одной из них девчушка лет пяти с туго заплетёнными косичками. Самая обыкновенная девчонка с плюшевым медвежонком в руках, умеющая читать по слогам и писать некоторые буквы, получающая удовольствие от прогулок с мамой и папой по улицам вечернего Ленинграда, испытывающая неописуемый восторг от вкуса сладкого леденца и сливочного пломбира. Чудесная пора – детство… Казалось бы, что нет силы, способной его разрушить. Могла ли эта самая девчушка представить, что жестокая война, вероломно ворвавшаяся в судьбы людей, лишит её самых радужных и тёплых детских воспоминаний?

Невольно на белом листе бумаги появляется строка, за ней – другая… Здравствуй, прабабушка! Обращаясь к тебе, обращаюсь ко всем детям блокадного Ленинграда! В момент тех страшных событий ты была всего лишь ребёнком, искренним, доверчивым, наивным, верящим в то, что добро всегда побеждает зло. Как и другие девчонки и мальчишки, хотела строить замки из песка на берегу реки, лепить снеговика во дворе своего дома, слушать сказки на ночь, крепко прижавшись к маме. Хотела… Война… Я не была её свидетельницей: не видела разруху и не слышала взрывов, не испытывала жуткий голод и лютый холод, не чувствовала, что значит просыпаться в тёмной и промёрзшей квартире, понимая: этой ночью смерть забрала кого-то из родных. Но при воспоминании о том, что ты рассказывала, становится невыносимо больно. Больно за тебя, больно за тех детей, которым пришлось пережить леденящий душу ужас. Картины непроизвольно появляются передо мной…

Зима… Сорок второй… На улицах Ленинграда почти что нет людей. А те, кто изредка появляется, унылые, голодные, какие-то обтрёпанные. Они, не говоря друг другу ни слова, как мрачные тени, бредут, таща за собой санки с умершими людьми. Нет света, нет тепла… Холод, голод и темнота… Выходить из дома не хочется, но нужно дойти до реки и набрать воды, чтобы выпить кипяток и чуть-чуть согреться. Из последних сил встаёшь, спускаешься по лестнице, слыша в соседней квартире тихий плач умирающей девочки. Совсем недавно ты рисовала с ней мелом на асфальте рожицы, озорные, весёлые, смеющиеся… Их было видно из твоего окна, теперь разбитого осколками снарядов и грубо заколоченного досками. Идёшь медленно, боясь упасть. Нельзя… Никак нельзя… Дома мама и маленький брат. Встать они уже не могут, голод постепенно одолевает их. От слабости трудно переставлять ноги, а взбираться по лестнице невыносимо. Но ты, совсем ещё маленькая девчонка, уже забывшая вкус сливочного пломбира и вечерние прогулки по Ленинграду, приносишь воду из реки и поишь кипятком маму и брата. Ложишься и закрываешь глаза: хлеб, масло, испечённые бабушкой пироги с черёмухой, картошка… Так хочется, чтобы этот сон продолжался.

Мертвенная тишина… В комнате темно. Вы с братом, прижавшись друг к другу, сидите на кровати, прислонившись к холодной стене. Одеяло не греет… В разбитые окна входит холод, заполняя собой всю квартиру. Нет сил на то, чтобы встать и вскипятить воду. Пытаешься согреть в своей маленькой ладони руку брата, но она холодна. Холодна и недвижима… Еле шевеля губами, рассказываешь о том, что скоро закончится война, вы нажарите много-много свиных шкварок, будете макать хлеб в горячее сало и есть вприкуску с луком, нарезанным крупными кольцами. А ещё… Ещё вы испечёте овсяное печенье и ячневые блины. Войны не будет… Ты не знаешь о том, что принесёт завтрашний день. Впереди – неизвестность. Только бы выжить! Ты веришь в то, что город снова станет мирным, тёплым, солнечным и на улицах вновь появятся счастливые люди.

Дети блокадного Ленинграда! Обыкновенные мальчишки, так и не запустившие в небо бумажные самолётики, обыкновенные девчонки, так и не достроившие песчаные замки для своих кукол! Низкий поклон Вам! Огромная сила воли, несоизмеримая с детскими силами стойкость, непоколебимое мужество достойны вечной памяти! Вы хотели жить, смеяться, радоваться, удивляться… Вы хотели просто быть счастливыми детьми… Вас лишили этого… Ваше детство изранено осколками снарядов, наполнено стонами умирающих людей, окрашено страданиями и болью тех, кто жил в осаждённом Ленинграде. Ваше детство опалено войной…

Мы, современные дети, живущие в мире весёлом, искрящемся, наполненном журчанием весеннего ручейка ранним утром, шелестом бархатных трав в лучах полуденного солнца, стрекотанием ночных мотыльков, летящих на звёздный свет. Мы живём в мирное время, осознавая то, что нет оправдания никому и ничему, что лишило бы детей самой чудесной поры – детства.