Массивная старая книга сорвалась с полки и с ужасающе громким звуком упала на пол библиотеки. 

– Тишина! – неприятный визгливый голос старухи-библиотекарши нарушил едва восстановившийся покой. Впечатляющие размеры зала и гробовая тишина, стоявшая прежде, ещё более усилили эффект, производимый этим криком, похожим на скрип несмазанных петель.

Маленький человечек, затерявшийся среди огромных стеллажей, весь съёжился, испугавшись этого пронзительного звука, и оставался недвижим, пока последнее эхо не затихло и вихрь пыли, поднятый древним томом, не улёгся. Он медленно выпрямился, поправил очки, осмотрелся вокруг и, лишь убедившись, что никто из немногочисленных посетителей не обращает на него ни малейшего внимания, осторожно вернул книгу на место и направился вглубь библиотеки.

Посреди огромного зала, сжатый между двумя рядами книг, которые, казалось, надвигались на него, преграждая путь свету, изливавшемуся из небольших окошек вверху, маленький человек невольно ощущал, как в этих серых запылённых томах отражались результаты тысячелетнего существования человеческой мысли.

Миновав коридор из стеллажей, он вышел прямо к стене, заключавшей те самые маленькие оконца, являвшиеся единственным источником естественного света, и пошёл вдоль рядов. Вдруг он увидел среди полок мужчину в белом парике, задумчиво листавшего какую-то ветхую книгу. Любопытство овладело исследователем библиотеки, и он, уткнувшись в случайный том, стал аккуратно разглядывать свою находку. Обнаружив, однако, что обладатель парика был одет в чёрные одежды восемнадцатого века, человечек утратил долю интереса к нему. Он думал о том, что объект его изучения мог быть участником мероприятий, проводимых библиотекой, и  мысль эта, как нельзя лучше объяснявшая эту встречу, не могла не принести разочарование исследователю. Задача решалась слишком просто.

Закрыв и поставив книгу на место, маленький человечек, не скрывая своего разочарования, посмотрел прямо на мужчину в парике. Тот, оторвав свой задумчивый взгляд от пожелтевших страниц, в свою очередь, посмотрел на человечка.

– Философия Декарта вызывает массу сомнений относительно самой себя, не правда ли? – сказал актер, кивая на только что оставленную человечком книгу. Этот вопрос несколько смутил последнего, вернув, однако, некоторый интерес к объекту его изучения.

– Любая философия сомнительна, – исследователь предпринял попытку поддержать далёкий ему разговор. И вспомнив чужую, но распространенную и понятную ему позицию, добавил: «Кто мы, впрочем, чтобы судить о жизнеспособности суждений?»

– Кто мы?! – обладатель парика, до того стоявший вполоборота, резко повернулся к своему собеседнику. Его лицо, доселе отвлеченное, изобразило живой интерес, едва не удивление. Он сам ответил на свой вопрос:

– Мы, стоящие на плечах всех мыслителей, ученых, творцов, наших предшественников, привнесших нечто новое в тысячелетнюю кладовую человеческой мысли. Мы, ответственные за то, что встанет на наши плечи, но до той поры, смотрящие с высоты на тех, кто служит нам опорой. Кто если не мы обязаны подвергать суду своего слабого разума их достижения, чтобы увидеть их новые грани, расставить существующие элементы в новом порядке и стать новой ступенью в этой лестнице, единственном существенном достижении человечества…

– Соблюдайте тишину! – резкий неестественно высокий голос всё той же старухи прервал речь мужчины в парике. Он так и остался стоять, сверкая глазами и простирая руку вверх к маленьким окнам, изливавшим всё тот же солнечный свет немного под иным углом, чем прежде. Оратор, казалось, указывал на вершину той самой лестницы, выше его и его слушателя, выше библиотечных полок и всего их содержимого.

Маленький человечек, слушавший с большим вниманием, обнаружил тем временем существенную проблему: он ощущал некое противоречие этих утверждений, которые, откровенно говоря, не были до конца ему понятны, с привычным ему положением вещей. И в то же время эта отнюдь не новая мысль не находила в нем существенных опровержений. Более того, она была столь приятна его самолюбию…

Размышления человечка были прерваны мужчиной в парике. Опустив руку, он, влекомый потоком новых мыслей, удалялся по направлению к центру зала, прочь от нависших над ним полок. Но когда, преследуя его, человечек миновал ряды и огляделся, оратор исчез.

Тишина стояла в библиотеке…