Звуки въехавшей мне в бок машины, крики прохожих, невесомый полёт по дороге. Всё слилось в последний момент моей недолгой жизни. Сознание, не покидавшее меня 17 лет, стало медленно отправляться в никуда, подобно громкости музыки при прокрутке микшера…

…Вокруг была пустота. Точнее, я был в пустоте. Тела не существовало, существовало лишь мое сознание. Это я понял через довольно долгий промежуток времени. Осознав, что мыслю, я попытался вскочить с воображаемой кровати, но нейроны движения ушли в никуда, не достигнув даже призрачных конечностей. Желание дышать и моргать получилось не сразу перебороть, что долго вызывало дискомфорт, сравнимый с чувством, когда не можешь чихнуть.

Пустота была бесцветна. Точнее, света-то и не могло быть в пустоте. Несмотря на то, что привычным цветом при его отсутствии является черный, я не стал приписывать пустоте именно эту частоту излучения фотонов из-за парадоксальности ситуации.

Казалось, я существовал вне пространства и времени. Я мог подумать о месте и оказаться там, независимо от моего знания о нём. Представлял я многое, но решил начать с известных мне мест, так как был слишком ошеломлен, чтобы придумать более креативный запрос. Мне давалась возможность свободно парить в пространстве, но я не мог ни с чем взаимодействовать.

Картинка всегда оказывалась кристально чистой и достоверной, лес не отходил от своей настоящей формы ни на деревце, а на Площади Ленина от статуи Владимира Ильича был все так же отколот кусок, валявшийся у основания.

Затем я решил помечтать. Отправив мозговой импульс с зашифрованными словами «Соединенные Штаты Америки», сразу же оказался на Америке. Подо мною лежала политическая карта с обозначением всех штатов, а надо мною простиралась глубина космоса, которая даже сейчас казалась недостижимой. Это, конечно, было не тем, что ожидалось от моей странной способности, отчего я посмеялся своим несуществующим телом и решил дать более конкретный запрос, перед этим попытавшись дотянуться до космоса. Попытка не увенчалась успехом, для поставленной задачи не было рук. Я сосредоточился на словах «Нью-Йорк Сити Площадь “Таймс”», и карта Америки сразу свернулась в комок бумаги и улетела в бесконечную пустоту.

Мои несуществующие глаза ослепило солнце. Я услышал гул, будто разрывающий пустотные уши, и узнал в этом гуле смесь тысячи человеческих голосов, многие из которых говорили стереотипными фразами, которые я изучил, когда увлекался американской культурой. Мозг будто создавал иллюзию живой улицы, кидая кучу не имевших смысла фраз на одну дорожку, надеясь, что я не услышу индивидуальный бред, который исходит из каждого человека на площади.

Сама же площадь была как раз такой, какой я ее представлял себе и какой видел в интернете. На меня уничижительно смотрели небоскребы, явно говоря: «Смотреть надо на нас, а точнее, на то, что на нас!» Рекламные экраны направлены прямо на людей, на них красовались разнообразные вещи и карикатурные персонажи, оригинальность которых зависела от популярности компании. Яркие экраны будто побеждали освещение солнца, покрывая площадь куполом из непроницаемых неоновых барьеров.

Со зданий на меня смотрели чашка кофе бренда «He Is Mine», энергетический напиток «GPower», пестрило розовое свечение в облике девушки из «бегущего по лезвию», рекомендовавшее мне попробовать Хай-Тэк наушники за $149.99. Правее горел флаг штатов, занимавший всю поверхность для маркетинга маленького по сравнению с небоскребами офисного здания. Флаг время от времени менял форму, будто был настоящим, и развевался на искусственном ветру, что все равно слабо выделяло его на фоне других шедевров рекламного мира.

Здание слева заполонили дешевые бренды, которые могли только мечтать о тех взглядах, которые получали более богатые компании. Несмотря на маленький размер, каждая из индивидуальных картинок была проработана до мельчайших деталей.

«Интересно ведь придумали, превратили рекламу из ненавистной вещи в городскую достопримечательность. Тем самым площадь оплачивает сама себя просто своим существованием».

Я осмотрел толпу. Люди были разных «одежд», статусов и настроений. Почти все смотрели на экраны, погружаясь в неоновую ловушку маркетинга.

Площадь была окружена странными космическими стенами, будто Таймс Сквэр окружили клеткой, пытаясь не выпускать людей, ничего не купивших. Однако люди спокойно уходили с площади, растворяясь в космосе, подобно сахару в синем кофе.

Возможно, здесь мои познания о площади заканчиваются, поэтому мозг отказывается показывать больше, ведь это будет просто придумкой, не имеющей ничего общего с реальностью.

«Стоп! А что если?» – подумал я и отправил в мозг фразу: «Граница Вселенной».

Площадь внезапно стала сворачиваться в шар, небоскребы сталкивались друг с другом, сгибаясь и откалывая от себя тяжелые плиты. Паника даже не успела появиться, некоторые успели лишь закричать в ужасе, пока их сдавливали металлические гиганты. Я видел, как несколько людей успели убежать в космос, вероятно, это спасло их от смерти в моем карманном измерении.

Площадь свернулась в идеальный шар из асфальта, затем развоплотилась в феерии фиолетово-оранжевого пара.

«Красиво, даже как-то по-космически».

Передо мной явилась стоковая картинка, на которой изображалось белое портальное явление, покрывавшее крайний космический меридиан. Картинка была плоской и неподвижной, в отличие от площадей и лесов, в которых я уже «побывал». Предыдущие места имели бы в компьютере формат .OBJECT, этот же был бы просто .PNG файлом.

Картинка была знакома: я вспомнил день, когда в поиске ответов на вопросы мироздания полез в интернет и нашел много подобных антинаучных изображений. «Получается, если мозг не знает ответа на вопрос, он показывает последнее, что подходит под заданную задачу. А в чем тогда смысл? Я надеялся на познание тайн мироздания, а получаю свой лимитированный в знаниях разум?»

«Что мне делать? – я впервые задал себе этот вопрос за время нахождения здесь. – Неужели это жизнь после смерти?! Бесконечное пребывание в пустоте?» Мой крик эхом разносился по искусственно созданному пространству, по крайней мере, мои слуховые нейроны заставляли меня в это верить. Пустота наполнилась отчаянием, обликом которого стал парень, прижавший колени и голову к груди.

«А что если? – рождался рисковый план, который мог привести к непредвиденным последствиям. – Я не могу взаимодействовать с миром, но могу – со своим сознанием. Хуже уже не будет, хуже уже просто не может быть!» И все равно не мог заставить себя сосредоточиться на нужных словах. Занимательно, что даже в пустоте существует такое чувство, как неизвестность.

Не знаю, сколько времени я решался на затеянное. Возможно, это было несколько минут, а может, несколько дней. Я вспоминал ключевые моменты моей жизни в попытке подвести итоги на случай плохих последствий.

Подвести итог у меня получилось: я прожил бесполезную жизнь, последние годы были заполнены лишь печалью и гнетом. На окружающих я повлиял лишь в негативном ключе, а может, и не повлиял вовсе.

«Все это никогда не имело смысла», – решил я и поделился с мозгом заветными словами: «Черная дыра». Картина «Граница Вселенной» резко поплыла назад. Я обернулся и не увидел ничего. Передо мной больше не было космоса, осталось искривленное пространство, на удивление напугавшее меня. «Дыра» будто играла с формой пустоты. Картина застыла на месте и стала краснеть. Затем моргнула белым цветом.

«Значит, оно работает!»

Я почувствовал, как моё «тело» поплыло к Ней. Чувствовал это ментально. Мой мозг будто очищался от всех накопленных за жизнь знаний: сначала уходили побочные, будто мимолетные рисунки на полях. Я забывал, что такое жизнь, что такое сознание, которое почему-то ассоциировалось у меня со словом «Я». Эти слова начали казаться мне пустышками.

Затем я начал терять адреса и места; пытаясь вспомнить о них, я видел лишь размытое изображение. Площадь Ленина превратилась в бордовый квадрат, Площадь Таймс – в разноцветную картину Малевича, а моя квартира стала темной пустотой: «Я тут жил!»

«Нет! Не может быть!» – было последней мыслью в Моем сознании. Я стал терять личность, медленно забывая, кто я такой. Я забывал своих преподавателей, психологов, друзей; последними ушли видения о прекрасной, но недостижимой девушке и о двух людях, вроде бы явивших меня на свет. «Мама! Папа! Не бросайте меня!» – я испустил крик, который теперь был адресован лишь теплым безликим обликам, а затем и просто Пустоте.

«Меня зовут Антон!» – командовал я себе в надежде, что смогу оставить себе хотя бы это. Надежда тоже уходила постепенно, окончательно пропав, когда моё имя начало распадаться по буквам. «Тонна… нет! Аннот… точно! Меня зовут Аннот! Я все еще помню!» Скоро и этот бред стал для моего нового сознания ничем. «Кто я?» – успел спросить «Я», и пучина окончательно затянула меня, не оставив ничего от прежнего.