Зеркало
«Ничего нового. Всё то же исхудалое заросшее лицо, слегка подергивающиеся губы, вытянутый нос, глаза с безумным блеском и сросшиеся брови. Нормальное лицо для моего положения. Ничего нового». Треск. Его не ждали. Раскольников озирается по сторонам своей комнаты-гроба. Тускло-жёлтые стены, в воздухе – запах помоев, вокруг – тесная комнатушка. Полуразвалившийся диван, стул ему под стать, запылившийся письменный стол. Ничего нового. В грязных руках его – зеркало. «Что? Что с ним?.. Нет, нет.. этого не может быть… Нет!» Он в ужасе отбрасывает зеркало. Оно, вопреки ожиданиям, не разбивается. А то, что увидел Раскольников, стало только чётче видно. Бешеный взгляд.
Один глаз смотрит прямо на Раскольникова, намекая ему, что отражение за ним следит. Другой – измученный, страдальческий смотрит вверх, взывая к Богу. Но ничто уже не спасёт его душу, никакое раскаянье. Брови срослись в галку или чайку, они выпирают вперёд, лба не видно.. Да и есть ли он вообще!? Нос. Его как будто скрючило, как будто по нему прошлись лопатой. Он смещён. Рот.. Нет, так не скажешь. Губы, опухшие, округлившиеся, насколько это возможно губам, изображают немой криу ужаса. Ощущение, что сейчас что-то вылезет из этого рта: омерзительное, пакостное, склизкое, липкое, воняющее помоями с лестницы. Заросшее, исхудалое лицо, ввалившиеся щеки. И ужас, ужас несоразмеримый ни с чем.
Везде тени, блики. Больше всего затемнён нос. «Кошмар. Надо бежать! Бежать!!» Но Раскольников не может сдвинуться с места, как будто пол схватил его железной хваткой и кричит: «Смотри! Смотри хорошенько!» И Раскольников смотрит. И хочется в обморок – да не получается, колени трясутся – но не сесть. «Кричать! Кричать!!» - но и голос не слушается. «Это заговор! Заговор!! Что ж… Что же делать!?» «Смотри! Смотри хорошенько!» - почти визжа, смеется пол. Откуда ни возьмись, в зеркале появляется рука, скрючившаяся то ли под весом чего-то, то ли от страха. «Топор!» - в беззвучном ужасе кричит Раскольников, - «Топор!» В это мгновение пронеслись перед ним старуха (он услышал её жуткий смех), Лизавета (она так и впилась глазами, полными страха, в своего убийцу), мать (женщина вообще не смотрела на сына). Пол не ослаблял свою хватку. Капли пота проступили на лице и теле Раскольникова, а в зеркале они отразились язвами на его руках и каплями вокруг. Каплями красной, густой крови. Ужас проявлялся в каждой черте лица Родиона Романовича. Он вспомнил треск. «Зеркало. Вот, что треснуло… раскололось… как я».
В эту минуту Раскольников почувствовал, что держит свою руку так же, как его отражение. В руке убийцы топор (тот самый, которым было совершено преступление). А пол всё держал свою жертву. На лице убийцы поигрывала злая усмешка. «Руки-то не схватишь!» - с этой мыслью он швырнул топор в зеркало, что-то треснуло его самого. Запах крови. Раскольников поднёс руку к тому месту, где должно быть ухо. «Кровь!» Она хлестала из рассаженной головы. Лицо Родиона исказила та самая гримаса, которая пару секунд назад наблюдалась им в зеркале. Упал. Недолгие конвульсии. Вокруг красные брызги, пятна. А в треснувшем зеркале так и осталось иступленное лицо убийцы. «Ничего нового», - скажете Вы? Да, ничего нового для Раскольникова. То же исхудалое лицо, те же сросшиеся брови… Нормальное лицо для его положения. Ничего нового.
Добавить комментарий