Скажи мне, читатель, какое твое первое воспоминание детства? Я, как вчера, помню себя пятилетним малышом, сидящим на полу и собирающего из кубиков это странное слово… «жизнь» под ровный, спокойный голос отца и целую цепь его собственных рассуждений. «Жизнь – это единственная наука, постигнуть которую нельзя, даже потратив на ее изучение всю свою жизнь», – говорил отец. И я совсем ничего не понимал. Но я взрослел. Ко мне приходило осознание этого мира. И я все больше понимал смысл отцовской фразы. А теперь я взрослый. И все еще ничего не понимаю в этой науке… жизни. То, что называют жизненным опытом – это всего лишь багаж ошибок. Я пытался сбросить с себя их непомерную тяжесть, но лучший способ забыть прошлое – вспомнить настоящее. И я проводил вечера за вскрытием своего подсознания, но попытки мои были тщетны. Я совершенно ничего не знал о настоящем. Я был потерян во времени. Во всем я пытался искать пережитки прошлого. Я убеждал себя, что я еще молод, что впереди меня ждет светлое будущее, но полотно моей жизни было сплошь исчиркано помарками и исправлениями. И мир казался непроглядно темным. Моя юность прошла в тени. Я затерялся в потоке страстей, оставаясь в стороне и вместе с тем, я был главным действующим лицом в непрерывном круговороте. И этот отрезок моей жизни я называю просто: туман. Туман. Он был густым настолько, что я смутно видел очертания того, что находится впереди. Я шел вперед почти вслепую, шел наудачу. Меня не пугало будущее. Я не страшился того, что в пути могу споткнуться или упасть. Все казалось исправимым. И я действительно зачеркивал ошибки, исправлял их, а потом делал новые. Новые, новые, новые… Туман. Он казался бесконечным. Я думал, мне не суждено увидеть солнце, почувствовать его тепло, его свет на себе. Я пытался смотреть на мир сверху, но не видел полного изображения, пытался смотреть вдаль, но картинка была размыта, отчаявшись, просто наблюдал со стороны и упрекал себя за безучастность. Я не знал, с какого ракурса мне смотреть на вещи. Я искал новых впечатлений, я ночами грезил о том, чтобы у меня появился вкус к жизни. И мои мечтания не были напрасны. В один момент появилась она – Радуга. Она была всей моей жизнью. Я был тускл, я был туманом, что я мог значить для нее? Она не знала меня. Я глядел на нее и начинал понимать всю свою несовершенность. В ней было все, чего не было во мне. Она была где-то далеко, но я чувствовал в своей жизни ее присутствие. Теперь моя жизнь обрела контраст. Я не могу сказать, что испытывал к ней платоническую любовь, но я чувствовал к ней любовь художника, нашедшего свой идеал. И день ото дня я делался лучше. Ко мне приходило прозрение, и тонкая нить была протянута между мной и Ней, которая ничего обо мне не знала. Мне достаточно было просто каждый день смотреть на нее. И тогда я начинал видеть необыкновенные вещи, которые недоступны человеку, не знавшему радуги. На что бы я ни смотрел, всякое изображение теперь приобретало четкость, с какого бы ракурса я не глядел, я видел абсолютно все, даже больше. Я разукрасил свою жизнь, дорисовал детали и жил в мире, далеком от реальности, но полным волшебства. Я был художником, из ничего творившим красоту. Мой туман совсем рассеялся. Казалось, я распрощался с ним навсегда. Но, как бы то ни было, любая магия когда-то прекращает свое волшебное действие. Моя магия прекратилась, когда я перестал видеть мою Радугу. Я потерял все, что имел. Я очнулся и нашел себя взрослым, чересчур взрослым человеком, совершенно безрадостным и безразличным ко всему. Радуга исчезла, не оставив после себя солнечной погоды. Пошел дождь. Затяжной, нудный дождь. Капля за каплей, дождь постепенно превратился в снег, и в моей жизни наступила зима. Она наступила давно, и ее вечные снега не тают и по сей день. Я потерял радугу, открывшую во мне способность видеть. Хоть я и не потерял эту способность, но она больше не причиняет мне истинного счастья и довольства жизнью, она теперь мне наскучивает и утомляет, что порою кажется, лучше быть слепцом. В самом начале этой зимы во мне была хрупкая надежда встретить Ее еще раз, но я не знал, где искать мою Радугу, она была по-прежнему далеко, но тонкая нить между нами разорвалась. Я пытался найти ее под слоями снегов. Но мои усилия были напрасны. Я чувствовал себя снежинкой, летящей в том направлении, в каком укажет ветер. Я ненавидел ветер. Я его презирал за то, что он отнял мою свободу – мою Радугу. Без нее я был никем. Такой же снежинкой, как и все, летящей в вихре забот и проблем. Я взывал ветер к милости, я умолял его вернуть мне радугу, но тот был жесток со мной. И я смирился. И стал потихоньку таять, упав на чью-то широкую ладонь. Беспощадность ветра и вечная зима воспитали во мне твердость духа. Я стал холоден. Эмоции я отвергал, как совершенно бесполезные. Здравый рассудок и расчетливость ума взяли верх над чувствами. Более того, я перестал чувствовать. Я видел мир непомерно резким. Я не признавал размытости, для меня были важны точности. И знаешь, читатель, вскоре мне наскучила эта жизнь подчиненного. Я решил идти против ветра. Достаточно было сделать один шаг, как заманчивый горизонт сам повел меня за собой. При первых шагах я еще чувствовал влияние ветра, но вскоре под моими ногами появилась прочная опора, и я твердо шагал к Неведомому. Я был упорен. Иногда из-за горизонта я мог разглядеть это Неведомое, но оно быстро исчезало, как мираж, как видение. Я проделал огромный путь. Я миновал ветер, он больше не управлял мною. Теперь я был свободен. Но так и не нашел свою Радугу. Где она пряталась, почему ее нигде не было – я не знал ответа на эти вопросы. Но скоро я абсолютно переменился и был благодарен, что ветер некогда отнял у меня Радугу, взамен подарив мне Счастье цвета морской волны. Так назывался дешевый американский романчик о любви. Разумеется, я не утруждал себя столь бесполезным чтением, но название вызывало у меня бурю ассоциаций. Только название пробуждало во мне теплые чувства и приятную сердцу ностальгию. Поэтому когда я впервые взглянул на нее, то без сомнения, узнал свое Счастье цвета морской волны. Впервые в моей жизни наступило лето. Я был декоратором для самого себя. Небо над головой теперь стало цвета топленого молока, и лазурь, лазурь повсюду. Я понимал, что все это счастье – лишь декорации, но мне не хотелось думать, что скрывается за ними. Подуй ветер – картинка бы вмиг исчезла, оголив суровую реальность. Я всем сердцем не хотел возвращаться обратно – в зиму. Счастье…Я не любил ее. Я ею восхищался, не более. И был счастлив. Почему? Все просто – я забыл о реальности. Когда живешь в своих мечтах, все вокруг кажется прекрасным. Мое Счастье цвета морской волны заставило меня потерять способность трезво смотреть на вещи. И я был не против. Я боялся вздохнуть, боялся, что хрупкое изображение рассеется, и я окажусь один на огромном пустыре. Мне было просто и легко. Иллюзия питала мои жизненные силы. Но в сути я был слаб и немощен. Но мои опасения подтвердились. Снова пришел он, ненавистный ветер. Тот, кого я так боялся и презирал. Я был его рабом. И за то, что я осмелился когда-то пойти против него, потерпел наказание. Мое дорогое Счастье цвета морской волны, мое слащавое счастье вдребезги разбилось о скалы. Декорации были разорваны в клочья. И я остался один. На огромном пустыре. Наедине с реальностью. Я знакомился с ней заново, вспоминал ее правила и принципы. Я быстро освоился и вновь почувствовал зиму. Я вернулся туда, откуда пришел. Слишком много жизни затратил я на ожидания и мечты. И совсем не успел понять саму Жизнь. И теперь мои волосы седы. Я стал снегом. Мне больше не нужна ни радуга, ни счастье цвета морской волны. Зима теперь мой близкий друг. И рука об руку, мы будем вместе целую вечность. А с ветром я смирился. Так уж заведено, что он сносит все на своем пути. С ним не поспоришь. Но единственное о чем я жалею – что так и не научился этой важной науке – жизни…и все еще, как вчера, помню себя пятилетним малышом, собирающим из кубиков это странное слово…