Натаскать подушек и два теплых пледа. Один аккуратно расстелить и набросать на него подушки на манер кровати. Усесться на одну, другую пристроить за спину. Утащить второй плед и тщательно укрыть им ноги. Не очень удобно, но…

Чуть-чуть пошевелиться, слегка согнуть ноги, вновь подоткнуть плед, поудобнее устроиться на подушках. Вот так-то лучше. Холодно только, ну да где наша не пропадала?.. Задернуть шторы, опустить руку вниз, к батарее. Старой, наверно, с плетеными бортиками и ровной площадкой наверху. Взять с нее кружку и греть об нее руки.

Холодно. Что ж так холодно-то?

Сползти еще ниже, натянуть плед до рук. Теплеет. Осторожно поднести кружку к губам и сначала глубоко вдохнуть. Вкусно пахнет корицей, кориандром и, – совсем чуть-чуть, – виноградом. Но горячий, пить пока невозможно. Просто греть руки и вдыхать этот волшебный аромат.

За окном пока тихо, но скоро будет очень многолюдно.

А там ночь. Не такая звездная, как хотелось бы, практически не темная – огни города отсвечивают и придают немного розоватый оттенок небу, но такая родная. Красивая.

Луна освещает детскую площадку, довольно обширную – ну так между четырьмя домами чего иного ожидать? Там уже суетятся темные силуэты, кто-то, видимо, пришел с детьми – они, неугомонные, туда-сюда снуют. Быть может, в догонялки играют. Стало быть, скоро начнется…

Прислоняюсь лбом к холодному стеклу, включаю музыку и расслабляюсь. Мягко, тепло, играет любимый исполнитель. Что может быть лучше?

За окном небо вдруг загорается разноцветными цветами, горит, тлеет и темнеет вновь, но новые фейерверки заставляют его примерять на себя как можно больше красок. Даже сквозь музыку слышно, как в воздухе взрывается порох, становясь на несколько секунд ярким всполохом чарующих самоцветов. Луна скрывается в облаке дыма, за окном становится темнее.

Между домами видна часть белокаменной церкви, которая отражает на себе все оттенки неба. Золотые купола, покрытые снегом, блестят россыпью алмазов, чарующе играя гранями-снежинками.

А где-то там, за ней, прямая стрела парапета, свет множества фонарей отражается от снега, заставляя его сиять. Неподалеку парк весть укутан налетом инея, но огни аттракционов давно погашены, лишь слабый свет красавицы-Луны делает его еще более волшебным, манящим. В детстве мне очень нравилось гулять здесь днем, представляя, как он изменится к ночи: замолчат неугомонные птицы, разойдутся по домам люди. Это место будет тихо̀ и… нереально. Волшебно.

На пляже тоже  будет безлюдно, только ГЭС будет радовать огнями вдали. Вола, скованная цепями льда, уже не будет похожа на жидкий мазут, как летней ночью. Ее нежно укроет снег, совершенно белый, отражающий только свет Луны да дальние отсветы прожектора на вершине ГЭС.

Но не сегодня. Сегодня небо взрывается салютами, заставляя иней терять свой благородно-холодный серебряный свет, загораясь радужными красками. Сегодня люди нарушают вчерашнюю тишину, радуясь празднику. Сегодня абсолютно все будет иным. Более теплым, человечным. Родным.

Фейерверки не угасают ни на секунду, люди ликуют и веселятся, а я лежу на подоконнике, кутаясь в плед, и пью самый замечательный в мире напиток с чарующим запахом под восхитительную музыку.

– Дочь, ты к нам скоро? – врывается в эту картину знакомый голос. – Слезай. – Рука ерошит волосы на голове, а мама задумчиво поглядывает в окно. – И не страшно тебе! В кого только пошла?.. Мне иногда даже кажется, что это твой любимый уголок на целом свете…

Мама вздыхает, целует в лоб, закрывает штору,  и я слышу шаги и звук открываемой двери.

– Мам…

– У?

– Тебе не кажется. Так и есть.

Только отсюда видны все самые дорогие мне места.