Солнце игриво пробегает по коже, окропляя её веснушками и солёными каплями, стекающими за шиворот, из-за чего по спине пробегают стаи мурашек. Жар лучей нагревает голову даже под кепкой, которая абсолютно бессильна перед июльским зноем. Одежда давно стала второй кожей, а бутылка с водой опустошена уже наполовину.
Дни сменяют друг друга, всё бегут, спешат и не ухватишь их за хвост, не сможешь больше насладиться приятными воспоминаниями, которые так грели грудь и растягивали уголки губ в счастливой улыбке. Сезон за сезоном – так и проходит жизнь. Многие считают, что осень – самое философское время года из всех четырёх. Именно в этот период подобные мысли заполоняют голову особенно сильно, стучат о черепную коробку изнутри и изъедают тёмными ночами уставший за день мозг.
Эта история началась на листе из книги с рассказами одного писателя. На ней встретились знаки препинания и начали спорить. В этом споре каждый пытался доказать, что он – самый важный, не был исключением и восклицательный знак:
– Без меня никто бы не выражался громко, не выявлял больших эмоций и не смог бы даже позвать кого-то! – горячо заявил он. – Без меня не было бы интонаций, а без них и хорошей речи с произношением!
«Стереть всё» – надпись на красной кнопке перед большим стеклом, за которым находится звёздное полотно.
Героя нашего рассказа мы опустим, так как он не уникален – им может быть любой из нас. Обозначим лишь то, что это юноша лет двадцати пяти, работающий на примитивной работе, чтобы содержать себя. Книгоман с незаконченным сценаристским образованием. Регулярно выпивает. Мы даже не наградим его именем – он лишь тень по сравнению с обстоятельствами данного рассказа.
Сентябрь. 1944 год. Партизанский отряд остановился на ночь в хуторе Бакланники, восточнее Ростова-на-Дону. Место там, правда, неудобное, открытое, но чуть севернее, по берегам Старого Дона, леса начинаются. При хорошей погоде туда можно за два дня дойти. Завтра, на рассвете, партизаны и отправятся в путь, а сегодня они уже все разошлись кто куда: кого в своих домах приютили добрые жители, кому в сараях и амбарах определили лежанку, а кто прямо под открытым небом лёг спать.
