– Всем пока, – радостно сказала Соня, выходя из офиса.

– До понедельника, – пробубнил Михаил, шаркая на выход.

– До скорого, – попрощался я, но, похоже, этого никто не услышал.

Пять часов вечера. Рабочий день закончился. Последние люди покинули помещение, даже директор ушел. Остался только я. В конце дня я должен выключить все оборудование и закрыть офис. Это вошло в мои обязанности несколько месяцев назад, в те дни, когда я засиживался за работой, директор оставлял мне ключи от офиса, которые потом приходилось относить дежурному на ресепшене. «Почему я? Это ведь задача сторожа. Из-за этого мне приходится сидеть здесь лишние двадцать минут и ждать, когда все закончат». Засидевшись в тесном костюме, я могу наконец-то встать и потянуться. Тело ноет от постоянного сидения за компьютером, голова вообще соображать не хочет. Из сумки достаю наушники и вставляю их в уши, включаю The Beatles, сейчас выпала песня «Yesterday»: их композиции пристали ко мне несколько дней назад, и, не знаю почему, до сих пор не отпустили, хотя я меняю исполнителей каждые два-три дня.

«All my troubles seemed so far away, now it looks as though they're here to stay».

Туфли стучат по паркету, пока делаю обход. Рубильники находятся у окна, поэтому, когда подхожу к ним, мой взгляд неосознанно падает на проезжую часть с разноцветными машинами, которые меняются каждую секунду, бегающих людей по тротуару и зданиями-гигантами, заслоняющими своими телами солнце. В ту же минуту нашли тучи, заморосил дождь. Мелкие капли ударили по стеклу. Я выключил свет. Потом, подойдя к столу, собрал сумку, надел пальто и пошел к выходу. Перед тем как выйти, я еще раз оглядел помещение: семь столов, огороженных перегородками, застекленный кабинет директора, кулер, несколько вешалок, пять пустых урн. «Как в этом кабинете я смог проработать восемь лет? Что мешало мне уволиться отсюда?» С этой мыслью я захлопнул двери и повернул ключ в замке.

***

Стоя в лифте, я обычно вынимаю наушники и вслушиваюсь в звуки опускающейся кабины. Некоторых такой звук раздражает. Каждый раз, когда лифт спускается на один этаж вниз, раздается легкий стук. Так я считаю, сколько мне еще осталось проехать. А вот и глухой удар. Лифт опустился на первый этаж. Я снова надеваю наушники. В них зазвучала скрипка. Выхожу в коридор и иду к стойке ресепшена отдать ключи. Как обычно за столом сидит Катя и что-то пишет в телефоне. Каштановые волосы волнами спадают на плечи, а в серых, как дальние звезды, глазах отражается свечение экрана. В такой позе я застаю ее каждый раз. Подхожу к ней и со звоном опускаю ключи на мраморную стойку. Она на секунду отрывает свои глазки от телефона, прощается со мной односложным «До скорого» и снова начинает что-то строчить.

– До скорого, – со смущением отвечаю я, быстро разворачиваюсь и иду к входной двери.

Она мне нравится уже очень давно, но я так и не решаюсь ей об этом рассказать. К тому же Катя тоже не проявляет ко мне никакого интереса. Раньше, когда мы с ней еще мало были знакомы, я перед уходом пытался о чем-нибудь с ней поговорить. Она поддерживала разговор, но в итоге, спустя три-четыре недели, все наше общение свелось к «Привет» утром и «До скорого» вечером. Поэтому при встрече с ней я наушники не вынимаю.

«I said something wrong, now I long for yesterday».

***

На улице уже вовсю идет дождь. Хлесткие, тяжелые капли бьют по листьям кустов и деревьев, барабанят по металлическим стокам на крышах, стекают по трубам на асфальт. На земле они превращаются в ручьи и наперегонки бегут в канализацию. Темнеет. Фонари зажаты в тиски деревьями. Они пытаются пробиться через листву и бросить свой тусклый свет на мокрый тротуар. Дождь идет то убыстряя падение, то – замедляя. Музыка в наушниках звучит в такт шелесту дождя. И создается впечатление, что капли сами бегают струнам гитары и скрипки.

«Now I need a place to hide away, oh, I believe in yesterday».

По пути домой я каждый раз задумываюсь о том, почему мне не хватает смелости заговорить с Катей или пойти на корпоратив. Ведь нет ничего сложного в том, чтобы снять наушники и начать беседу. Но каждый раз я почему-то предпочитаю отгородиться мелодией. Сейчас с раскрытым зонтом в руке направляюсь в метро, мое самое нелюбимое место по пути с и на работу. Так получается, что я попадаю в него всегда в час-пик, а это постоянная толкотня, гомон, заторы, очереди у касс, звуки приближающегося поезда и зловонный запах подземки, смешанный с людским потом. От этого наушники не спасают, хоть вешайся. Приходится терпеть. На другом конце станции заплакал ребенок, видимо потерял своих родителей. В этот момент я вдруг почувствовал себя точно таким же, слабым и беззащитным, кричащим о помощи. Но на мой плач никто не идет. Прозвучал сигнал оповещения, поезд пришел на мою линию. Сейчас главное втиснуться в вагон, пока не уехал поезд. В такие моменты надо активно работать локтями, буквально пробивать себе путь. Итак, самое важное сделано, я в вагоне, поезд тронулся. Теперь нужна только выдержка, чтобы вынести такую близость тел других людей. В основном сейчас здесь такие же офисные клерки, как я. Почти все они в костюмах, накрахмаленных рубашках, с черными портфелями в руках. Некоторые из них в свободной одежде, но, то, что они такие же работники, определить несложно. У людей нашей масти взгляд упирается либо в стену, либо в телефон, плечи опушены, лицо каменное. В вагоне также есть школьники и студенты. Даже если подумаю, я, наверное, не вспомню ни одно событие из моего детства или юности. Пожилых – нет. Поезд уже проехал три остановки, сейчас – моя. Людей в вагоне поубавилось, поэтому выхожу спокойно. Музыка в наушниках стихла, видимо в толпе как-то их задело. Снова включаю песню. Под звуки гитары выхожу на воздух.

«Suddenly, I’m not half the man I used to be».

Дождь на улице стих. Выйдя из метро, я сразу попадаю в небольшой сквер. Уже отсюда через кроны осин виден мой дом. Мне осталось только пройти по бульвару, и я буду там. Высокие старые деревья, чередуясь с низкими молодыми, окаймляют тропинку, вымощенную гравием и каменными плитами. Кое-где появились лужи. Дети, вышедшие на вечернюю прогулку вместе с родителями, с разбегу прыгают в них, создавая фонтаны брызг. Собачники играют со своими питомцами на мокрой траве: некоторые бросают любимцам палки или тарелки, некоторые просто бегают с ними. На пути домой это единственное место с относительной тишиной. Снова нашли тучи, но дождь еще раз вряд ли пойдет, так что никто не собирается уходить.

Мой дом – это пятиэтажное здание новой постройки с двумя подъездами. Я живу во втором, на последнем этаже. Лифта нет, так что я поднимаюсь пешком. Открываю дверь, и меня встречает привычная картина: пустая холодная прихожая с ковриком у порога, тумба с обувью, зеркало, вешалка с еще одной курткой, стул и пять дверей в другие комнаты. Опускаю портфель на пол и перед тем как снять куртку хочу достать телефон и вытащить наушники из ушей. Но в последний момент понимаю, что всю дорогу домой – в офисе, в метро, в сквере – я слушал одну и ту же мелодию.

«Now I long for yesterday».