Произошло это в тридцатых годах двадцатого века с моей прабабушкой Евдокией Степановной и её братьями. На тот момент ей было 11 лет от роду, а братьям её - Толе и Лёне - 10 и 9 лет. Жили они в селе Казанцево, а школа-интернат, в которой они учились, была в посёлке Безменово, что находился от их дома аж в двенадцати километрах. Ездили они туда и обратно на лошади, довозившей всех учеников до школы, предварительно собирая их в телегу, подобно американскому школьному автобусу, сначала собиравшему всех ребят вместе, а затем отвозившему их к месту назначения. Правда, ездили в школу они не каждый день: почти всю неделю они жили в школе, а на выходных сидели дома; в понедельник снова отправлялись учиться - и так из недели в неделю, из месяца в месяц и так далее.

В тот день ничего не предвещало неожиданностей - утром всё также светило солнце, пели птицы и приковыляла, чтобы подбросить до школы детей, бедная лошадёнка. В общем, ничего особенного. Однако недалеко от входа в школу их ожидало удивление. Некая старушка, проходившая мимо, заприметив детей, подошла к ним и начала причитать: «Ох, детки, детки, да как же вас угораздило-то идти в школу сегодня?» Она выглядела взволнованной. «Неужто не слыхивали про конец света? Ай, ай, ай! Бедняги! Да на кой чёрт вам сдалась эта школа-то, если всё – каюк всем нам? Сегодня ж надобно сидеть дома да не высовываться ненароком. В последний раз пообщаться друг с другом да с родителями. Понимаете?» Безусловно, сейчас бы эти слова восприняли как что-то такое же смешное и нелепое, как тушение пожара огнемётом или игру в волейбол кабачком. Однако не забывайте – на дворе стояли тридцатые годы, эпоха чрезмерного уважения к старшим: старший мудр, поэтому он всегда прав и его нужно слушаться. «То-то же, детоньки, мои родненькие! Спешите домой-ка! Пока вас не дай Бог не заметили! Они-то ведь не знают о конце света!», - сказала она, махнув им на прощание рукой.

Смятённые ребята побрели домой. И вдруг до них дошло: коли это последний день в их жизни – его нужно прожить, как им хочется, и ни в чём себе, разумеется, не отказывать! Первым делом нужно уничтожить объект ненависти, а для большинства маленьких детей это школа! Как бы не бахвалились они о том, как им нравится учиться и как это им легко даётся, делали это привирая, чтоб задобрить родителей. На самом деле им не нравилось учить уроки – их заставляли это делать. Вот им и пришла в голову одна мысль. Помните, раньше у каждого в доме была русская печь? Так вот вещь эта была, как говорится, многофункциональной: и спать тебе можно, и согреть хату, и что только не придумаешь, коли у тебя дивергентное мышление! Придя домой, детишки сразу поспешили в свою комнату, но сперва, удивлённой раннему приходу детей, маме объяснили, что занятия были отменены в связи с болезнью учителя. Собрав всё нужное, они пошли «кормить кирпичного прожорливого борова», то бишь топить печурку. Вся школьная утварь, начиная с линеек с карандашами и кончая тетрадями с дневниками, была безжалостно уничтожена огнём, температура которого превышала 451 градус по Фаренгейту – температуру воспламенения бумаги. В общем, от всех их школьных трудов осталась только память. Ой, а радости-то сколько было! Пусть горит всё синим, ясным пламенем! Аллилуйя! Прощай, домашнее заданье и нудные нравоученья!

Утром ничего не изменилось, видимо, за ночь никто не уничтожал нашей планеты. А школа… лошадь не приедет, идти нужно пешком. А стыдно! Стыдно за прогул уроков, за наглую ложь, за то, что поверили какой-то взбалмошной и полоумной старухе. Да ещё и ничего хотя бы напоминавшего о школе не осталось! Ну, тогда можно и не идти туда – а почему нет? Сказать можно, что заболели, или ещё что. А врать-то не умели дети, да и желания не было: узнают родители, что обвели вокруг пальца их, так и выпороть могут же. Что делать? Ну, в итоге пришли к выводу, что лучше сидеть дома и не высовываться особо. Однако тайное всегда становится явным, как писал Драгунский. В конечном счёте, кто-то да положит карты на стол. Через три дня, которые детишки успешно просидели дома, к ним приехала учительница, решившая узнать, почему Дуся не появляется на уроках уже какой день подряд. Ну, поскольку дети врать толком не умели, пришлось рассказать всю правду. В итоге все посмеялись, хоть мать потом и наказала детишек. А писать пришлось весь год на газетках да на обрывках, ибо тогда достать тетрадь было проблематично.  Выжившую из ума старушку, из-за которой, собственно, и произошла эта история, больше никто (по крайней мере, из детей) не видел, а школу ребята больше не пропускали по пустякам и не топили печь тетрадями и ручками. Короче говоря, конец счастливый и все рады.