Мальчишка бежал к берегу огромной реки, бежал босиком по жёсткой траве.

Бежал, желая поймать прячущийся от него ветерок, который, задевая встречающиеся кусты, вдыхал в них жизнь. Весело было вдвоём! Мальчик ловил на себе нежный взгляд солнца и чувствовал себя от этого ещё веселее. Ему захотелось глубоко вдохнуть, прыгнуть так, чтобы зашлось сердце, на секунду почувствовать полёт, попробовать ухватить чайку, взмывающую в небо. Он подумал: «На земле есть только одно место, где человек абсолютно счастлив, – небо». Как оно прекрасно: далёкое высокое небо, поражающее своей необъятностью и небо близкое – вокруг тебя. Синий свод небес. Синий свет небес. Наверное, об этом думал мальчишка. Так зарождалась мечта, ставшая самой заветной, – подняться в небо.

Мальчишку звали Сашкой, а река, на берегу которой думал о небе, звалась Обь. Её маленьким притоком стала Каменка. Именно здесь стоял домик Покрышкиных. Думал ли кто тогда, что в самом центре Российской империи, на гранитной сибирской основе родится Александр Покрышкин, и сам станет основой, гранитом.

Удивительно, но бывает ведь так! Свой день рождения Александр всегда указывал по старому стилю – 6 марта 1913 года, а по православному календарю этот день – день иконы Божией Матери «Благодатное Небо». И надо же такому случиться: именно 6 марта 1913 года прошло заседание VII воздухоплавательного отдела Императорского русского технического общества, на котором выступил авиаконструктор и лётчик-испытатель – 23-летний Игорь Иванович Сикорский – родоначальник мировой тяжёлой авиации. Закончилась сборка его четырёхмоторного «Гранда», предшественника знаменитого «Ильи Муромца».

1913 год поистине стал годом взлёта русской авиации: Пётр Николаевич Нестеров, выпускник офицерской воздухоплавательной школы, в августе 1913 года в Киеве закручивает первую в мире «мёртвую петлю», становится основоположником высшего пилотажа. Это люди, на которых будет равняться Покрышкин. Интересно соотносить имя человека (героя) с ним самим, его характером, жизнью. Александр – имя греческое. Значит оно – защитник людей. А ведь крестил младенца тоже Александр, священник Александр Смычков.

Сколько случайностей, совпадений. А закономерность одна – нужен был Отечеству такой человек, ведь «совокупными трудами всех верных сынов России создалось и крепло Русское Государство…» Так говорилось в Высочайшем манифесте к 300-летнему юбилею Дома Романовых, праздновавшемуся тоже перед самым рождением А.И. Покрышкина, о мечте и подвигах которого никто тогда ещё не думал-не гадал.

А мальчишка появился на свет, неся на себе знак особой сибирской закалки, хоть и были его предки вятичами, корнями своими уходящими в седую древность. Не отсюда ли истоки сильного, вольнолюбивого характера Александра? Ведь вятская земля была свободной страной, не знавшей крепостничества, правило здесь народное вече.

И родился он «в рубашке», что обещало ему удачу и защиту. Позднее Александр Иванович и сам поймёт, что сумел пережить и «высшую славу, и терновый венец» благодаря «лётному гену» (вспомните военно-воздушный мотив гербов Вятки, Нолинска) и врождённой независимости, стремлению всего добиться самому.

А пока в городском кинотеатре среди фильмов Первой мировой войны показывали «Бой в воздухе», возчик Иван Петрович Покрышкин лелеял мечту определить самого толкового из сыновей в счетоводы и вывести в люди.

Но Сашка, которого впоследствии в ФЗУ друзья будут называть Сашка-инженер, в 14 лет, работая подручным кровельщика, «задирал башку в небо» и снова мечтал, но совсем не о том, что будет класть печи, печные трубы и крыши («оттуда и пошла наша кличка Покрышкины, которая, как водилось на Руси, потом стала и фамилией»).

Он по-прежнему думал о небе, как и тогда, когда увидел первый самолёт и, дотронувшись до дюралевых крыльев, как будто заново открыл для себя мечту: только летать, быть лётчиком.

Говорят, важнее всего в жизни не только сильный характер, но и достойная цель. Понятная и близкая сердцу цель. У Сашки-лётчика (так ещё называли его юные совсем товарищи) цель была подчинена претворению мечты в действительность. Благо, что Александр Покрышкин оказался на гребне мощной волны. На Руси сразу полюбили авиацию. Когда в сентябре 1923 года в Новониколаевске началось строительство аэродрома, «Сашка-лётчик» уже стремится испытать себя в полёте, пусть пока всего лишь с крыши сарая в бабушкиной юбке вместо парашюта. Став постарше, Саша вновь «с ребятами сделал из фанеры да ещё из чего-то большие крылья, приделал их к спине и прыгал с крыши…»

Волевое начало, сильное, редкостное, сибирская хватка сразу обнаружились в нём и остались навсегда: способность в один момент бросить курить; каждый жаркий день лежать на берегу Оби, греться (после тяжёлой простуды), но к воде даже не подходить; делать гимнастику по книге «Моя система» датского спортсмена и тренера И.П. Мюллера (попробовали бы вы тогда найти эту книгу!); обтираться снегом в сибирский мороз; мастерить самостоятельно лыжи, коньки, шахматы; пойти в школу сразу во второй класс, а вместо четвёртого – в пятый (заинтересовался вдруг алгеброй); рано подбирать нужную ему техническую литературу по истории воздухоплавания, авиации и о русских лётчиках; попасть в 1926 году в больницу (скарлатина) вместе с братом, а выйти из неё одному (действительно «в рубашке родился»!); и снова чудом остаться жить, когда сорвался с лестницы, навешивая водосточные трубы.

А после этого на Красном проспекте Саша увидел на газетной витрине объявление о наборе в лётную школу. В неё принимали окончивших семилетку и имеющих специальность токаря, слесаря или столяра. О кровельщиках не упоминалось. Да и безработица была огромная. Тогда он принимает решение закончить семилетку. А вскоре узнаёт, что на левом берегу Новосибирска планируется к концу 1932 года построить невиданный в мире завод по производству комбайнов, тракторных сеялок и сенокосилок. Безработице среди молодёжи настал конец. Со своей мечтой пришёл учиться на слесарное отделение школы фабрично-заводского ученичества «Сибкомбайна» Александр Покрышкин. Он торжествовал. А дома услышал обидное: «Нахлебник!» (от кровельщика было больше проку). И решил покинуть дом, чтобы не быть обузой семье.

Это был день прощания с детством. С детством, но не с мечтой. Впереди – тернистый путь. А в душе – «чисто-светлые голуби, белобокие с белой шейкой. Какие же они красивые! Нужно, чтобы и летали хорошо. Надо, чтобы выносливые были, много часов могли в воздухе находиться. Какие красивые! Летают, радуют нас. Идут на посадку, опускаются, как начинают играть, играть… Это уже давно-давно было!...»

А мечта? Мечта сбылась. Хоть дорога к ней и оказалась длиною в жизнь. Жизнь, истоками которой была сибирская Каменка, ярко-белый, не тронутый гарью и копотью чистейший снег детства, цветущие в буйной траве сибирские огоньки, тихие улочки, левый берег – простор между степью и тайгой – и крепкая «богатырская родова» – всё то, что называют Отчизной и не предают никогда. Ведь небо и землю предать невозможно.

Об этом думал не юноша, но воин.