Борису Палычу было далеко за шестьдесят, когда ему впервые пришла в голову мысль вырастить на собственном участке дерево с грушами. Его жена умерла год назад, а дети давно выпорхнули из семейного гнезда: сын жил в Германии, а дочь по службе проходила стажировку в Швеции. Ему было о чем грустить. И только мысль о грушевом дереве внушала Борису Палычу, что ему есть к чему стремиться. Весной он посадил молодой саженец. Ежедневно он усердно поливал его, следил, чтобы деревцем не поживились чересчур прожорливые гусеницы. Вечерами, глядя на этот саженец, Борис Палыч представлял, как через несколько лет он будет угощать его плодами своих внучат. Эта мысль была подобна маленькому лучу, греющему его одинокое сердце. Глядя на Бориса Палыча, любующегося своим саженцем, соседи лишь добродушно посмеивались. Не больно-то они верили в его задумку. Но прошло несколько лет прежде, чем деревце впервые дало свой первый плод. Каждый день Борис Палыч любовался, как на солнце созревает и наливается соком одна-единственная груша. Пусть она была мала и неказиста, но это был результат долгой и упорной работы, которой Борис Палыч посвящал все свое свободное время. А это многого стоило.

****

Однажды поздним вечером мимо домика Бориса Палыча проходили соседские ребятишки. Они, должно быть, возвращались с речки и потому торопились домой, предчувствуя, что каждому достанется хороший нагоняй от родителей. Вдруг Колька, бойкий и хулиганистый мальчишка, увидел деревце Бориса Палыча: – Смотрите-ка, груша! – радостно воскликнул мальчик. Груш, растущих на деревьях, он отродясь не видел. – Давайте ее сорвем! – неожиданно предложил хулиган и тут же прикусил язык. И черт меня дернул это сказать! – подумал он. Остальных детей обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, увидит еще кто-нибудь, родителям доложит, а с другой… – Сам сорви! – пискнул кто-то, а остальные радостно заулюлюкали. – Рви, Колян, твоя идея! – А мы на шухере постоим, – крикнул третий. Колька презрительно оглядел всех. Он, казалось бы, наслаждался всеобщим замешательством. Обратного пути не было, и он для храбрости, бросив невзначай фразу «Трусы!», решительно перелез через забор. Подойдя к деревцу, он взвесил маленькую грушу на ладони, как бы размышляя, срывать или нет, но за забором дети с непонятным чувством ужаса и восторга кричали ему, чтобы он быстрее расправился с грушей. И он сорвал. Вдруг на соседнем участке загорелся свет, послышался лай собаки. Дети бросились врассыпную, а Колька под воздействием паники упал, подмяв под себя деревце. С ужасом осознав, что он натворил, Колька бросился бежать. Когда запыхавшись, он подходил к своему дому, мальчик почувствовал, что груша, лежащая у него в кармане мертвым грузом, тянет его к земле. Он выбросил ее в кусты, постоял немного и зашел в дом, тяжело перебирая ногами… Получив выговор от родителей за поздний приход, Колька юркнул в свою комнату. Сбросив одежду, он залез в кровать и с тяжелым сердцем стал прислушиваться к разговору родителей за стенкой: не дай Бог его кто-то увидел и доложил хозяину груши. Мальчику порой казалось, что он даже слышит тяжелые шаги разгневанного мужчины. Но за стенкой раздавались лишь родительский смех и методичное постукивание ложек. Уже засыпая, он услышал то, что привлекло его внимание: говорили о каком-то Борисе Палыче, который уже как пять лет выращивает единственное грушевое дерево. Сон как рукой сняло, и мальчик резко сел в постели. А родители продолжали: – Бедный старичок! Жену потерял, дети за границей живут, все надеется, что внуков привезут показать, мечтает ребятишек собственными грушами угостить. – Ну, дай-то Бог, вырастит он свои груши, – добродушно заметил отец. – Дай-то Бог, – поддакнула мать. Заскрипели стулья, начали греметь посудой. Разговор закончился. Колька сидел с широко раскрытыми глазами, обхватив голову. Он осознал, что натворил. Бросившись ничком в кровать, мальчик горько заплакал.

***

Борис Палыч все видел. Он видел, как мальчик перелез через забор. Видел, как колебался, раздумывая, срывать грушу или нет, видел, как Колька сломал деревце. Почему старичок не закричал на них, почему не надрал им уши за хулиганство? Он видел нерешительность мальчика, чувствовал, как в нем борются противоречивые чувства. Он хотел дать ему шанс… «Ошибся, старый дурак!» – с горькой усмешкой подумал Борис Палыч и ушел в дом.

***

Прошло 15 лет. Из озорного хулигана Колька вырос в высокого, стройного мужчину. Он давно уехал из родного города в Москву учиться. Закончил там институт, завел семью. Три года назад у него родился первый сын – Пашка, а еще через год – дочь Катюша. Все было благополучно, только нет-нет да из омута памяти всплывала неприятная история с грушей. Правда, она давно превратилась в легкое размытое воспоминание. И все же при мысли об этом стыд горячим свинцом заливал его щеки, как в детстве. Он то и дело представлял в голове образ одинокого старика, сидящего возле сломанного грушевого деревца… Сколько раз Колька хотел чистосердечно признаться в своем проступке и попросить прощения, сколько раз подходил к его домику и убегал вновь, не найдя в себе силы и смелости открыть заветную калитку…

***

Однажды Николай приехал в родной город с женой и детьми повидать родителей. После радостной встречи, разбора вещей и отдыха они решили поехать на дачу. Сборы были шумными и веселыми, дети радостно визжали и носились по всему дому, взрослые собирали рюкзаки и тележки. Уже находясь в электричке, Николай начал расспрашивать родителей о дачной жизни. Мать увлеченно пересказывала ему последние новости, речь зашла о соседях. – Борис Палыч-то все, как бобыль, один на даче живет каждое лето. Николай в потрясении замер. Этого он уж точно не ожидал услышать. Мужчина был давно уверен, что старичок умер. – Так он… Он жив? – хриплым голосом спросил Николай – Жив, конечно, что с ним сделается? Хоть и за восемьдесят ему, а старичок еще крепенький. Николай радостно улыбнулся в ответ.

***

В дверь тихонько постучали. Борис Палыч очень удивился: в его дом редко кто приходил, почти никто не навещал его. «Кому это я понадобился?» – подумал старичок и направился к входу. Распахнув дверь, он увидел корзину с грушами. Рядом стоял мужчина. Борис Палыч улыбнулся. Он понял все.