Медленно, но ритмично ее пальцы нажимали на клавиши старого рояля. Тонкие пальцы без обручального кольца. Она была очень худой и не от плохой жизни или изнурительных диет. А с самого рождения. Толстый свитер бордового цвета делал ее еще бледнее. Белая-белая кожа. Темные волосы, заплетенные в косичку. Было в ней что-то грустное. Наверное, глаза и улыбка. Глаза, повидавшие очень многое. А улыбка была искренняя, но какая-то неуловимая. Это сочетание давало двоякое впечатление. У нее, казалось, все хорошо, но ничего нет.

Она сейчас занималась тем, на что потратила всю свою жизнь. С трех лет. Ей это нравилось. У нее это получалось. Из какого-то перечня пустых звуков она создавала маленькую историю. Она могла переживать ее снова и снова. Ощущения всегда были разными. Она раньше давала концерты. Порой собирались полные залы. Полные залы людей, причисляющих себя к интеллектуальной элите. Они ничего в своем большинстве не знали о музыке. Пытались показать свою культуру. Доказать что-то себе. Лишь только часть из них старалась не только послушать, а услышать то, к чему призывал автор.  От этого становилось одиноко. Ее учителя, великие мастера, умирали один за другим. Она их превзошла. Она профи.

Время ее опережало. У нее была только музыка, когда у ее ровесников стали появляться внуки.

Она опустила крышку рояля, которая громко хлопнула. Закрыла нотную тетрадь, куда она записывала свои творения. Уже пять лет она не могла закончить одну песню. Первоначально ее хотели сделать темой для одного известного фильма. Только начало пришлось по душе создателям. А закончить хорошо у нее так и не получалось. То слишком резко, то предсказуемо. Всего лишь песня. Она подошла к окну. Она долго путешествовала по миру. Вернулась домой в Сибирь. Мороз, метель. Все, как и бывает зимой. Деревянные створки немного пропускали холод. Окно было покрыто инеем. От него веяло прохладой.

Перед ней почему-то стали пролетать воспоминания. Совершенно случайным образом подобранные и в сбитом порядке. Первые разочарования. Она всю жизнь находила спасение от череды и рутины жизни в музыке. Может быть, она пыталась убежать от самой себя? Черно-белый фильм.

Как впервые она пошла в садик, откуда ее забирал дедушка, чтобы учить играть. Ее воспитательницу с большими голубыми глазами и обесцвеченными волосами. Тогда это было в моде. Она вспомнила то, как в музыкальном училище запрещали красить губы. Поэтому она с подругой их долго покусывала, чтобы они стали алыми. Сама додумалась. Она вспомнила то, что она долго не могла по звуку отличить аккорды. А давным-давно рисовала приму, кварту, квинту и октаву. Кварта получилась такой похожей на ворону! Ее похвалили!

Через несколько минут она поняла, что, похоже, это ее последний день. Она подошла к старому шкафу, открыла музыкальную шкатулку с драгоценностями. Надела любимый кулон.  Потом накрасила губы помадой. Она должна быть красивой. Она позвонила ученице, она подъедет еще не скоро. Она не успеет как-то помочь. По правде говоря, она устала. Она устала от всего. Глупо, конечно, но она расставила все по местам. Все так, как должно было случиться. Одно лишь незаконченное дело. Но это уже было неважно.

Время шло. Наступила весна. Потом лето. И, казалось, всему было безразлична ее смерть. Ее имя вычеркнули из абонемента филармонии. Зато она умирала с мыслью, что это все не зря. Она умирала с музыкой…