Вечером Вера вернулась домой и сняла очки. Оставила их, а сама пошла заниматься делами. Уютно устроившись на полке, очки задумали начать вести дневник, записывать, что делали, что видели, что слышали. Одна линза принялась записывать, бубня себе под нос.

– Наша хозяйка каждое утро с первыми лучами солнца просыпается.

– Конечно, – услышав, что записывает первая линза, вторая стала поправлять её, – будильник едва ли может её разбудить, хорошо, что хоть иногда справляется. А что будет, когда она подрастёт? Страшно представить!

– Не ворчи! Так вот. Просыпается она утром и первым делом, поднявшись, нас надевает.

– Ага, конечно! Забывает постоянно! Вчера без нас каким-то чудом до ванной дошла, – не унимается ее соседка.

– Давай я расскажу, а ты потом – свою версию?

Чуть-чуть задумавшись, возмущенная линза замолчала.

– Спасибо. Продолжу. Встаёт она, нас надевает, идёт в ванную, зубы чистит…

Вторая обиделась, надулась, сейчас треснет, но молчит.

– Ну, скажи…

– Забывает она нас надеть! Забывает!

– Хорошо… Иногда надеть нас она забывает, но потом всё равно надевает. Собирается в школу, завтракает. Ой, какая сегодня у нее красота в тарелке была! Омлет, как с фотографии, с помидором!

– Фантазёрша, мы ведь лишь его запах с кухни чувствовали.

– Не порти нам рассказ.

– Я не порчу, ты так об этом говоришь, будто совсем тебя не заботит, как она к нам относится. Я не вещь! Вернее вещь, но можно было бы и поуважительней, побережней ко мне… к нам, относиться. И я лишь исправляю неточности. Но раз уж ты хочешь красиво, то давай напишем, что еще и кружку кофе видели.

– Ты, правда, хочешь это написать? Правда?.. Это так здорово.

Надеюсь, дальше всё пойдет как по маслу.

Вторая пробубнила под нос что-то вроде «Угу».

– На чем я остановилась? Ах да! Значит, дальше в школу идём. На улице замечательно, весной и осенью листья шумят, зимой мороз и солнце, день чудесный… Извини, отвлеклась, идём, значит.

– Добавь еще, что мы иногда сальто делаем.

– Какое сальто?

– Ну, когда она нас на голову надевает, на макушку, а потом, как волосы поправит, так мы на землю падаем кувырком. Этакое сальто. Она еще потом осматривает нас долго – не разбились ли?

– А говорила возмущаться не будешь. Видишь, бережет нас всё же.

– Нет, это было здорово, падаешь, свист ветра, потом звон стека.

– Оптимистично!

– Продолжай, продолжай.

– Пришли мы в школу.

Замолчала на секунду. Подождала, поправок не поступило.

– В класс зашла, учебники достала, с подружкой общается.

– Врёшь. Опоздала она, еще и учебник забыла. А её наверняка спросят, оценка спорная выходит.

– Между пять и четыре – не страшно.

– Но спорная же! Чую спросят. И на химии. Хоть тему вчера удосужилась разобрать.

– И как только мы с тобой в одной оправе оказались?..

– Я тоже этим вопросом мучаюсь, сейчас могла вообще с умным дядей работать. В научном центре!

– Кем, прости?

– Окуляром.

– Вот ты пока мечтай, а я продолжу. Урок начался. У доски она хорошо ответила, – линза сделала акцент на слове «хорошо». – И вообще, день был замечательный.

– Замечательный, конечно.

– Есть что добавить про школу?

– Пожалуй, не буду. – А сама про себя что-то вспоминает. – На литературе сегодня интересно было.

– Ты там что-то интересное видела?

– Нет, слышала.

– Ох, очки слушали… Ну, ладно.

– Потом, значит, в дом творчества отправились на пение.

– Что-то я не пойму. Очки мы или слуховой аппарат? Ты пишешь, что мы всё слышим, но ничего не видим.

– В коридоре я видела, что выставка картин новая организована «Летний бриз». Довольна?

– Вполне, продолжай.

– А я это… Дальше ничего не помню.

– Потому что дальше мы в чехле до вечера лежали! Закругляйся со своей писаниной, сейчас она придет уже. Может хоть уроки сделает, а не в телефоне торчать будет.