Капли сыпались откуда-то сверху и нещадно барабанили по крыше беседки, что у реки. Тихая гладь воды уже не была такой спокойной – грязные волны бились о каменистый берег, каждый раз беспокоя собой лодки. Горизонт расчерчивали всполохи молний, гром эхом разносился по всем окрестностям, пугая и заставляя забиваться в угол. Черные тяжелые тучи окутывали еловый лес на другом берегу. Холодный ветер с каждым новым порывом вынуждал съеживаться и все больше нырять в теплую кофту. Папа снова разливает чай. Снова кладет мне сахар, забываясь. Я снова говорю, что не пью с сахаром.  Он молча выливает и делает новый. Садиться напротив и снова те же вопросы «как дела?», «что нового?». Снова мои однозначные ответы. И тишина. Нет, не «комфортное молчание», а оглушающая неловкая тишина. И нет вопросов, и нет ответов. Возвращаешься домой после тяжелого дня. За стеклами автобуса все тот же унылый осенний пейзаж. Желтые ворохи листьев на тротуарах. Солнце еле проглядывает из-за свинцовых туч. Золотистые березы склонились над грязными лужами, пытаясь увидеть там себя. Люди, ссутулившись, сверля взглядом пол, бредут из магазинов домой. Синяя краска, в которую были окрашены то и дело мелькающие остановки, облезла, открывая всем их истинный грязно-серый цвет. Автобус все останавливается и подбирает новых людей. Снова толчея.

Теперь и пейзажа не видно. Отчего-то думаешь, что, когда меняешь место жительства, меняешь и свой образ жизни. Летом после дождя царствует свежесть, а сейчас в автобусе несёт чем-то тухлым. Наконец, старый пыхтящий автобус выпустил меня из плена. Бегу домой.

Захожу, а запах другой, не такой как раньше. Невольно задумываешься «а твой ли это дом?». В каждом доме как-то по-особенному пахнет. У кого выпечкой, у других – непонятными духами, пахнет интересами обитателей дома. Чувствуя этот запах, мы понимаем, что это ДОМ, здесь безопасно, и больше не нужно притворяться, ведь это твой ДОМ, с твоими секретами и тайнами. Здесь никто тебя не осудит, здесь необязательно выбирать слова, просто расслабляешься и делаешь, что душе угодно.

В старой квартире нашей пахло как-то по-дурацки, но по-хорошему. Каким-то цитрусом с намеком на лаванду. Такой аромат исходил из ароматизирующего пакетика для автомобилей, который завалился куда-то за широкую тумбу, что в прихожей. Никто, конечно, искать и поднимать его не стал, да и его аромат поначалу перебивал все другие, что нравилось маме. С тех пор это был запах дома. Но в новом доме пахло не так, и не выпечкой даже, и не пылью, и не духами какими-нибудь. Здесь никак не пахло. Заходишь - и ничего. Запах улицы тут же выветривается. И никаких других ароматов нет, даже мебель новая как будто без запаха. Прохожу в кухню. Мама сидит совсем уставшая, нервная. Я рада, очень рада ее видеть. Я всегда рада ее видеть. Спрашиваю, будет ли она чай, конечно, она будет. Забываю, кладу ей сахар. Мама спокойно напоминает, что не пьёт с сахаром. Я, конечно же, знаю. Отдаю свой, сажусь напротив, и снова вопросы «как дела?», «что нового?». Я охотно на них отвечаю.

Мы засиделись допоздна. Мятный аромат чая распространился по всему дому. Стало как-то уютно и комфортно не только в доме, но и на душе. И ты вдруг понимаешь, что хочешь просыпаться пусть и через «не могу» утром, пить горячий кофе и даже есть кашу, вставать с теплой постели, настраивать себя на дела, быть весёлой и смелой, хотя и считая дни до конца недели. Ясно осознаёшь, что ты здесь нужна, что этим людям ты необходима, и они не смогут без тебя, как и ты без них. Понимаешь, что ты здесь и сейчас. может быть, в этом и есть момент истины. Прошло немного времени, снег уже повсюду окутывал крыши домов и кроны деревьев. На улице скользко и холодно. Я снова возвращаюсь домой после школы. Снова открываю входную дверь и прохожу. Первое что я чувствую, пахнет чаем! Тем самым мятным чаем, что мы пили с мамой в холодные осенние вечера. Мне стало так тепло, как и тогда на кухне. Теперь для меня так пахнет дом. И без этого быть счастливой, наверное, очень трудно.