Моешь посуду, она
слишком громко прыгает в шкаф.
Мини-версия гейзера
бьёт беспорядочно, шумно.
Снегурка, юбку задрав,
горланит песню бездумно.

Руки сопротивляются, 
но становятся холодными ластами. 
Пальцы, сминая пену,
становятся разрыхлёнными.
And… you haven't seen the last of me –
обещания валятся тоннами.

И трепетно так, что ласка
непривычна; до боли касания
доводят пологие плечи.
И душа несравненно свободна…
И стало теплее от этих братаний,
и речь – так наивно-беззлобна…

Сколькими, сколькими фразами
скоблили мою диафрагму!
Отвёртками, ножницами
испещряли мышцы мои!
Кровью моей – бурой магмой –
пропитывали чешуи! 

Я опускаюсь в ванну –
становится слишком сыро.
Собаке кидаю сало –
она начинает коптиться.
Твоё лицо мне постыло.
Пора уже с этим смириться!

Смирение, милые дамы!
Вас предадут кавалеры!
Вам будут красивые письма
писать, языками шастать
по красноречивым сферам!
И волосы выпадут листьями,
когда вас оставят. Снова.

И в комнате станет свинцом заряжен
воздух, пропитанный варварством слова.