Холодными тонкими линиями звук просачивался из комнаты, будто он переполнил всё пространство – и настало время показать своё обличье. Я играла весь день, пока фортепиано беспрекословно забирало в себя мою грусть.

Мы с сестрой всегда вместе. Нас связывает не только кровное родство, но и мысленные, и телесные ощущения. Наше восприятие мира максимально похоже: видим одними глазами и слышим одними звуками – безмолвно.

– Извини, что прерываю твою игру. Я могу войти?

– Что случилось? Обычно ты ждёшь, когда я закончу…

– Просто услышала, что сегодня ты играешь не как обычно. Переживаешь?

Она поняла, но всё-таки ждала музыкального конца. Мы обе понимали, что бесконечные крики в доме ничто и никто не может заглушить. Эти люди не в согласии, а мы, словно мышки, ждём тёмной глубокой ночи, когда никто не увидит, не услышит, чтобы посидеть друг с другом и почувствовать человеческое тепло. Ребёнку часто не хватает внимания, когда родители ругаются.

Когда сестре тревожно, чувствую дрожь в пальцах. Играю «Зимний ветер» Шопена. Руки уже в самом начале начинают отваливаться, ведь этот этюд считается очень сложным. Почитала, вдохновилась: уровень LRSM – лицензиат Королевских школ музыки – уровень 6. Пора бросить себе вызов… В итоге играю это произведение в переломные и трудные моменты, когда хочется сорваться и на всех накричать. Как это происходит сейчас… Но младшая сестра, явно тронутая игрой, своим внезапным появлением меня успокоила:

– Поговорим?

За стеной кричат родители. Если взрослые заметят нас вместе – явно подумают, что мы обсуждаем их. А мы разве не взрослые… «И что с того?» Она что, прочитала мои мысли? Или я сказала это вслух… В ушах звенит, боюсь, что не смогу её поддержать, как старшая. Что там? Хлопают дверьми. Там страшно, я не хочу домой... Мы дома…

На потолке расстилается северное сияние с маленькими бледными звёздочками. Зелёные цвета раскатываются дальше по стене и смешиваются с ещё одной лампой, переливающейся радугой. Синий свет луны из окна разбавляет наш бункер холодным светом, режущим глаза, заставляющим испытывать нежелание выходить отсюда.

«У тебя так красиво в комнате. Много ламп. И не так холодно, как у меня», – после этих слов словно колким эхом прозвучало последнее арпеджио, которое приходится постоянно играть, чтобы в голове не было «не понравившегося завершения». Странно…

– У тебя так холодно, потому что окно постоянно открываешь. А окно открываешь, потому что переполняют эмоции. А переполняют, потому что молчишь. А молчишь, потому что боишься показаться слабой. Потому что меня боишься напугать. Знаешь, я не такая маленькая, чтобы не понимать эти серьёзности. Ты мыслишь с позиции взрослого человека и скрываешь свои слабости, лишь бы показать, что мир на самом деле может быть прекрасным. Но знаю, он жесток.

– Ты права. Именно из-за этого по моей комнате проносится холодная осень. И поэтому я держу всё в себе. Но это не значит, что нужно относиться к жизни как к худшему дару от кого-то свыше. В этом шуме мы с тобой создали свою тишину. Разве ты сейчас слышишь их? Вот и я тоже нет. И судьба подкинула нам не жестокий вечер, а вечер сближения. Ты представь, наши души раскрыты друг другу, они и кричат, и плачут, и размышляют, и даже немного хихикают. Разве это ужасно? Наш опыт ценен. Принимай всё, что с тобой происходит, и не надо ненавидеть жизнь. Из этих ситуаций ты обретаешь уникальность.

– Ты тоже об этом думала?

– Конечно! Сейчас мы вместе, а вместе нам проще. Или нет?

На следующий день мы не слышали ничего, кроме нежной импровизации на фортепиано. Она попросила что-нибудь придумать, а я без колебаний начала играть хоть и минор, но ми. Он солнечный, с небольшой ноткой горечи.

А моя семья сидит сзади и вслушивается, время от времени прикрывая глаза.