Раздался громкий, но короткий, режущий уши щелчок. В эту же секунду погас свет, оставляя в глазах расплывчатые силуэты ламп. Никто не произносил ни слова. Я затаила дыхание. Будто дожидаясь, пока все вновь замрут, музыка затихла. Слышно было лишь лёгкое гудение в воздухе и стук моего сердца. И тут, неожиданно для всех, заиграла музыка. Она была тихой, сразу и не заметишь, но мы, до этого сидевшие почти в полной тишине, сразу различили этот нежный и слабый звук. С каждой секундой, с каждым вздохом, она становилась быстрей, громче и задорней. С холодного пола по очереди начали подниматься тёмные фигуры. Они то вскидывали руки, то вновь опускали их. Они всем своим телом стлались по плитке, прижимаясь к ней руками, грудью и щеками. И вдруг одна из фигур решительно вскочила, и, сделав пару шагов, упала в лучи пыльного света луны, неведомо как пробравшегося в эту комнату, находящуюся глубоко под землёй... Единственная, кто смог вырваться из тьмы, окутавшей угол, в котором шипели и извивались черные тени, сейчас лежит на ледяном полу, и лицо её кажется мертвенно бледным, словно она лишилась чувств... Но вот она снова пытается встать, у нее почти получается... Она чувствует, как за нее хватаются белые, как бумага, тощие руки. Их много, и они всеми силами тащат ее назад, во всепоглощающую темноту. Но вот еще один рывок, она отскочила! Теперь до нее никому не дотянуться. Словно впитав лунный свет, она кажется все такой же бледной, но в ее лице что-то изменилось, в ее глубоких зеленых глазах поселился странный, истинно живой блеск. Комнату заполнил приятный, почти незаметный, неопределимый аромат, который, казалось, шел отовсюду. Если бы кто-то в этот самый момент спросил у маленького ребёнка чем пахнет, то он бы определенно ответил: так пахнет утро. Но в тот момент никто об этом не задумывался, потому что легкий и нежный запах сплетался с каким-то резким и приторным, из-за чего его едва можно было различить. Он становился все слаще и гуще, воздух тяжелел, его почти можно было пить. А исходил запах от режущей глаза темноты, которая медленно растекалась по комнате. Девушка поднялась на ноги, и глаза ее заблестели ещё ярче, словно в них отразилось что-то невообразимо прекрасное. Музыка стучала в ушах в такт моему пульсу. Никто не мог оторвать глаз от искр, так и льющихся из глаз ярко пылающей звёзды, что рисовала одной ей известные узоры танца, все ближе подбираясь к непроглядной тьме. Искры эти искали выход в ее развевающемся без ветра платье, плавно изгибающихся тонких руках и ловких быстрых ногах. Она горела так ярко, что нежно-алый свет начал заполнять всю комнату, прижимая тени к стене. И вот, когда все почти ослепли, тьма исчезла, и уже никто не сомневался, что благодаря этой прекрасной девушке, в чьих жилах течет кровь дриад и звёзд, наступил долгожданный рассвет...