Мы тронули палкой илистое дно и плот, управляемый отважным экипажем, отчалил от берега. На борту – Сашка, наблюдавший в бинокль за всем вокруг, Федька, полоскавший ноги в воде и я, щурившаяся от яркого солнца в небо с проплывающими белоснежными облаками причудливых форм и беззаботно парящими птахами.

На берегу соснового пляжа лежала смуглая девочка, которой, кажется, было скучно. Увидев нас, она радостно подплыла к плоту и предложила нам искупаться вместе с ней. Федька побоялся, что ему и так попадет за намоченные ноги, а мне купаться не хотелось. В общем, предложение принял только Сашка. Раздевшись и оставшись в белых трусах, он спрыгнул в реку. Правда веселое купание было недолгим: девочку настойчиво и сердито окликнула с берега бабушка, после чего ей пришлось понуро вылезать из реки. Перед этим правда, она успела пожать Сашкину руку и ослепительно ему улыбнуться.

Чтобы развеять скуку, я решила обозреть окрестности. Крикнула Сашке, который все еще не спускал глаз с удаляющейся девочки:

– Куда ты бинокль положил?

– Логично что на плот, – ответил он даже не оглянувшись. Я пошарила руками по бревенчатому настилу, но ничего не обнаружила.

– Нет тут ничего!

– Отстань от меня с биноклем своим, – с раздражением отозвался Сашка и пробурчал уже себе под нос: «итак всю малину испортили».

– Утопил ты его, вот что! – пронзительно крикнул Федька и тут Сашкино лицо побелело.

Пока они переругивались, я решила действовать. Ворча, скинула платье и оставшись в купальнике, спрыгнула в воду: хотела попробовать достать бинокль.

В это время с Сашкой едва не случилось несчастье. От волнения у него перехватило дыхание, он потерял опору и, со всего размаху, бултыхнулся в воду, не успев зажмуриться, но зато изрядно ее наглотавшись. Про поиски бинокля пришлось забыть, потому что нужно было срочно вытаскивать друга на сушу, что я и сделала.

– Федька! Помогай! Я этого балбеса одна вытащить не смогу! – закричала я из последних сил.

Федька не отличался расторопностью и в результате, изрядно запыхавшись, я одна притащила Сашку к плоту и втащила на нагретые солнцем влажные и теплые доски.

Отдышавшись, Сашка сел. Правда, радость от счастливого спасения тут же сменилась печалью: он осознал, что утопил свой бинокль. Вернее, даже не свой, а дядюшкин, который отпуская нас на реку под наши слезные обещания вернуть оптический прибор в целости и сохранности, грозил нам всеми карами небесными, если будет наоборот. «Он меня за него съест, и не подавится», – широко раскрыв глаза и положив растопыренные ладони на пылавшие щеки признался нам друг. Этого мы не никак не могли допустить, а потому отправились «сдаваться» все вместе.

Мы так много хотели сказать, но наших сил хватило лишь на три простых слова: «а мы бинокль потеряли». Наш жалкий вид рассмешил Сашкиного дядю, который оказался совсем не таким страшным, как мы думали. Ну разве что чуть-чуть, когда от хохота его лицо стало красным, как помидор, а глаза – большими, как плошки у собаки на рисунке к сказке «Огниво» – я такие точь-в-точь в книге видела. А вот реакция Сашкиной тети оказалась прямо противоположной и целую неделю мы гуляли с Федькой вдвоем, пока Сашка отбывал свое наказание за потерянный бинокль.