Пушистые хлопья нежно обволакивали деревья, наметая сугробы к стволам, собирались в странные и загадочные фигуры. Ветер мешал снежинкам опускаться вниз, он гонял и кружил их, ломал построенное и создавал новое, не такое плавное и ровное, но тоже удивительное. Снега всё прибавлялось и прибавлялось. Темные пухлые облака закрыли собой всё небо, чёрный сосновый лес казался ещё чернее. Луна в попытках пробиться через слой снежной мути едва пропускала через неё свои лучи, но ночь поглощала их, не давая пробиться свету.

Поезд мчался с огромной скоростью, а лес всё не кончался. Вид за окном завораживал чёрно-белой пестротой. Вдруг вагон резко качнуло в сторону, и тогда Эрик оторвался от окна и оглянулся. Простыня упала сверху, а книга оказалась на полу. Он вернул простыню на место и взял книгу в руки. Яркая весёлая обложка сейчас вызывала тоску и тревогу. В центре расположился на тонких ножках улыбающийся ежик, его задумчивый взгляд был обращен вверх. Позади ежика раскинулся лес, и на некоторых деревьях сверкали красные точки, как яркие спелые яблоки. Эту книгу очень любит его младшая сестра. Когда они с мамой приезжали его навестить во время учебы, она каждый раз перед сном просила её почитать. Обратно собирались в спешке из-за внезапно возникших забот, девочка совсем позабыла про книгу и оставила её. Теперь Эрик вёз её обратно и весь вечер не выпускал из рук.

Было совсем поздно и его тянуло в сон, но заснуть всё не удавалось из-за неожиданно возникшей тревоги. Он открыл книгу и, скользнув глазами по странице, улыбнулся. Вспомнилось, как настойчиво Соня упрашивала прочитать именно её, и каждый раз он предлагал что-то новое, но её было не переубедить. В сказке про ёжика-мечтателя ему не виделось ничего особенного, он не понимал того, что так волновало шестилетнюю девочку.

Соня была моложе на 14 лет, Эрик очень любил, когда сестрёнка улыбалась, поэтому никогда не отказывал ей в чтении.

«…Однажды прекрасным солнечным днем ежик вышел из своего домика, чтобы набрать воды из ручья. Выйдя на крыльцо, он улыбнулся восходящему солнышку. Цветы поднимали умытые росой головки вверх. Вовсю щебетали птицы. Ёжик даже подумал, что они и вовсе и не ложились. Он ступил на травку и поморщился – холодная, мокрая!

Ёжик жил на цветочной полянке около леса, поэтому он быстро пробежал по траве до леса и ступил на каменную дорожку, проходящую через лес. Пахло свежестью и хвоей. Лучи осыпали всю дорожку, указывая путь вперед. Ёжик спешил к ручью, иногда останавливаясь посмотреть вокруг или поздороваться с лесными жителями. Он знал всех в родном лесу, был очень любознательным и смышленым, всегда старался помочь другим, за это его все любили. Ещё ежик был очень самостоятельным, любил всё делать сам, но вот от гостинцев никогда не отказывался…»

Эрик представил сестрёнку: смышлёную, отзывчивую и самостоятельную… и улыбнулся. Наверное, Соне так нравится эта книга, потому что ежик так похож на неё характером. Разница между ней и ежиком была только в отсутствии иголок на спине.

«…Очень скоро ежик добрался до ручья, через который был перекинут деревянный мостик. Внизу уютно журчала вода. Еловая ветка нависала над мостом, закрывая его своею тенью…»

Вагон плавно покачивался, тусклый свет почти погас, и глаза Эрика постепенно слипались. Книга была закрыта, но настойчивый голос уже откуда-то извне продолжал рассказ.

«…Ёжик вдохнул сырой воздух и тихо ступил на мостик.

– Помогите! – послышался слабый крик. Ёжик остановился и прислушался.

– Помогите!.. – ещё раз донеслось до него с южной стороны леса, из самой глухой его части.

Среди деревьев раскинулась живописная полянка с огромным камнем посередине. На нём сидела блестящая гибкая ласка. Что-то было в ней пугающее и вместе с тем притягательное. Она сидела, прикрыв лапками глаза, и всхлипывала без слёз. Было необъяснимое ощущение, будто она сейчас просто растворится и исчезнет. Ёжик, знавший всех обитателей леса, видел её впервые.

– Что с тобой? – спросил он.

Ласка лишь взглянула на него, а после повела глазами в сторону. Ёжик растерянно переспросил:

– Поранилась?..

Ласка помотала головой.

– Потерялась?..

Ласка кивнула. Она соскользнула на землю и бесшумно приблизилась к ёжику, всем своим видом указывая на то, что ему бы следовало проводить её.

– Раз я никогда не встречал этой чудной ласки, скорее всего, она обитательница северной части леса, – подумал ёжик.

В северной части леса было жутковато: там было много деревьев, поваленных грозой и высушенных беспощадным солнцем. Место это считалось чужим и опасным, водоёмов поблизости не было, от этого трава казалась сухой и чахлой.

– Ты живешь около Серой пустоши? – уточнил ёжик.

Ласка кивнула. Ежик предложил ласке руку, и они зашагали по направлению к северной части леса. Ёжик вдруг вспомнил, что слышал, будто ласки – опасные хищницы, но эта казалась такой растерянной и беззащитной, что он тут же выбросил страхи из головы.

Ему казалось странным, что они шли уже продолжительное время, но ни разу не встретили никого из обитателей леса, и словно бы ничуть не приблизились к намеченной цели… Не было слышно пения птиц, чувствовалось, что солнце уже давно взошло и начинает нешуточно припекать голову, отнимая у путников силы.

Вот они прошли несколько незнакомых полянок и ручейков, а дойти всё никак не могли. Ёжик немного забеспокоился. Он обернулся и обнаружил, что его спутница пребывает в отличном настроении и выглядит бодрой и свежей, будто совсем не устала. Но ему некогда было всерьёз задумываться над этим, и он зашагал дальше.

И вот, когда ёжик уже почти обессилел, наконец вдали показались яркие деревья с блестящими красными точками. Подойдя ближе, они разглядели яблоневый сад. От травы пахло свежестью, а ступив на неё, он с удивлением почувствовал её освежающую прохладу, странную при такой жаре.

Примостившись под деревом, ёжик огляделся. Деревья в саду были высажены неестественно ровно. И это вызывало смутное чувство тревоги. Оглянувшись, он не обнаружил поблизости ласки, это его немного насторожило. Но сон начал манить его так же, как ласка в ту минуту, когда он впервые увидел её на гладком камне. Он словно окутывал всё вокруг пеленой, закрывал глаза ежику, пока у того совсем не осталось сил сопротивляться...»

Проснувшись, Эрик увидел мир, погружённым в густой туман. Его разбудили в половине седьмого, он быстро собрал вещи, вышел из поезда и очень скоро оказался на пороге собственного дома. Из головы не выходил странный сон, а тревога только разрасталась.

Он смотрел на знакомую дверь и почему-то не решался её открыть. Столько воспоминаний связывало его с этим местом, здесь провел он всё своё детство, сюда возвращался из долгосрочных поездок. Учеба занимала всё его время, и как бы ни скучал он по маме, а особенно по Соне, последние полгода всё никак не мог выбраться, чтобы навестить родных. Только теперь, на несколько праздничных дней, смог вырваться.

Ключа в кармане не оказалось. Он постучал в дверь. За дверью – ни звука. Выждав какое-то время, постучал снова. И снова тишина. Неужели забыли?.. Не ждут?.. Такого просто быть не могло. Соня наверняка за неделю начала засыпать маму вопросами: «Скоро он там?» и «Сколько ещё ждать?»

Эрик ощупал карманы в поисках телефона. Беспокойство сменилось состоянием, близким к панике, он растерялся, совершенно не понимал, что ему делать и куда теперь идти. Затем сел на нижнюю ступень лестницы, прислонившись спиной к стене. Нужно подождать, чтобы не разминуться со своими. Так он сидел, уткнувшись в колени, периодически окунаясь в сон. Всё это было похоже на бред.

Он не знал, сколько просидел в полудрёме, пока с лестничной площадки не послышались шаги. Он посмотрел вперед, его взгляд наконец приобрел ясность.

Перед ним стояла мама, вид у неё был незнакомый, чужой, растерянный. Сони рядом не было. Она словно не узнавала сына

– Не могла до тебя дозвониться, – глухо сказала она, – а Соня так спешила… На улице скользко… Знаешь, на перекрёстке, около сквера… Водитель не успел затормозить.

Дальше Эрик уже не слышал. Ему вдруг стало предельно ясно, что мир уже никогда не будет прежним. И почему-то вспомнились образы из сегодняшнего сна, навеянного детской книжкой, прочитанной в поезде: гибкая, скользкая чёрная ласка, затем деревья, высаженные ровными, симметричными рядами, и красные шары среди густой тёмно-зелёной листвы…

… За окном давно прояснилось. Ветер набирал силу, словно решил, что незачем больше притворяться и водить хороводы с искрящимися снежинками – теперь можно показать всю свою безжалостную натуру. Он выметал снег из самых дальних уголков к центру небольшого провинциального городка, туда, где сорок лет назад были высажены яблоневые деревья, впоследствии официально прозванные Городским парком.