Дин-дон!.. Дон-динь!.. Дон!.. Дон!.. Дон…

Колокол всё бил и бил, не щадя сил. Страшные голоса разносились в низкие долы, в пшеничные поля, к одинокой березке в лугу. Стучались в двери домов. Мяли гладь воды взволнованной речушки, что течет меж огромных камней…

Избы опустели, шумные улочки затихли, как и звонкие голоса ребятишек. Вокруг никого! И только звон колокола!.. Дон!.. Дон!.. Дон… Беда!

Стар и млад облачились в воинов-защитников, бежали прямиком в объятия смерти, дабы отстоять честь и непорочность своих земель. Падали удалые молодцы наземь, текли слезы из очей их, что не смогли погубить ненасытного басурмана, что нарушил мир и тишь на их земле. Пропиталось поле кровью алой, но бегут, бегут люди в бой. А над ними плывут облака, закрывая небесный свет. Бежал и юный, совсем безбородый юноша, крещенный Добромиром. Стрелы летели, булавы да мечи свистели над кудрявой его головой. Страшно… спрятался он за колесо погоревшего воза да молиться стал.

Вдруг затихло все. Но… Дон… Дон… Дон! Это колокольный гул гладко и певуче эхом зазвучал в его ушах. Точно голос Бога благословил его на добрый бой. Не мог он ослушаться. Стоял и прислушивался к  звучанию. Что не удар, так слово милое, доброе. И начал вспоминать Добромир жизнь мирную… но не может вспомнить, потому что сейчас на один мирный день приходится десять дней войны. Люди славные в поле идут, держа в одной руке мотыгу, в другой – копье. Посеянный весной хлеб порой некому собирать осенью… Ибо под мечами иноземных воинов гибнут мирные пахари, а дети сиротами становятся. Рассердился Добромир, что басурман земли его грабит, отчизну порочит да славных людей губит.

– Чего же я тут отсиживаюсь, когда мои люди гибнут?! – колоколом прозвучал голос Добромира.

Последний раз на небо взглянул, колокольный звон услышал и в бой ринулся. Долго бились, тяжело… Но когда крики стихли, пыль осела, поле лучами осветилось, то не поле было, а могила братская!..

Бежала по полю мать Добромира, сына искала, да опоздала. Лежал он на земле. Матушка обняла его голову своими нежными руками. В этот момент в небе звучал победный звон колоколов.  Динь!.. Динь!.. Динь!

– Почему же, матушка, колокольный голос за душу берет? Почему же он столь «вкусен» для ушей, как мед для губ? – напоследок спросил Добромир.

Почему-то умирающие всегда задают вопросы, на которые знают ответ. Может затем, чтобы умереть правыми? Колокольные голоса благовеста разносили звуки истории в низкие долы, в пшеничные поля, мяли гладь воды, теперь уже тихой речушки. Дин-дон!.. Дон-динь!.. Дон!.. Дон!.. Дон…