Война… Прошло много лет… События того времени отодвинулись от нас далеко. Но те страшные годы забыть нельзя! Более 80 лет прошло со дня снятия блокады Ленинграда, но мы помним о массовом героизме жителей города-героя! Дорога жизни – та самая тонкая нить, которая связывала блокадный Ленинград со страной. Дорога, подарившая надежду на победу. Фашисты говорили, что Москва – это сердце России, а Ленинград – ее душа. Как человек не может жить без души, так и страна потеряет свой боевой дух, когда лишится Ленинграда. Поэтому один из основных ударов немцы направили на этот город с целью стереть его с лица земли. Страшная война коснулась всех от мала до велика.

Недавно к нам в школу приходила участница блокады Попова Галина Николаевна. Она в то время была совсем ребенком, но события так впечатались в ее память, что никто и ничто уже не сможет их оттуда стереть. Галина Николаевна поделилась с нами воспоминаниями о своей жизни и военных событиях. А мы, дорогой читатель, предлагаем и вам узнать об этом, прошагав строчку за строчкой из блокадного Ленинграда в Сибирь.

– Галина Николаевна, как Вы считаете, какие события и причины повлияли на начало войны?

– Наша страна была отсталой и старалась строить заводы, поднимать сельское хозяйство, а немцы за это время подготовились к войне, и, когда двадцать первого июня в ночь на двадцать второе они напали на нашу Родину, мы, к сожалению, были не готовы. Они быстро продвигались вперед по нашей территории. Я жила с родителями и сестрой в Ленинграде. Групповой налет самолетов на Ленинград состоялся 8 сентября, и город был окружен в кольцо.

– Что делали жители для защиты города?

– Жители рыли окопы вокруг Ленинграда кольцом. Одно кольцо сделали, затем другое, если первое пройдет танк, то на втором уже застрянет и в город не попадет. Мужчин забрали на фронт и моего отца тоже. В городе были бомбежки и появилось много детей-сирот, их ходили и собирали.

– А кто их собирал?

– В городе были организованные пункты. Подростки ходили по квартирам и собирали брошенных детей, потому что родители погибали. Город старался жить, но стало не хватать продовольствия.

– Где хранили основное продовольствие?

– Восьмого сентября при налете и сильной бомбежке Ленинграда были разгромлены склады, где было основное продовольствие. Потом выяснилось, что запасов там было всего на 3 дня. Загорелись Бадаевские склады: какой-то провокатор указал их месторасположение.

– Как выживали дети и взрослые, когда сгорело продовольствие?

– Нам с сестрой было по пять лет, мы ходили на эти склады с бидончиками и собирали горелую лапшу, печенье, консервы и всё, что попадалось под руку, а потом относили домой, впоследствии стали собирать комочки земли. На складах был сахар, он расплавился, земля стала сладкой, мы эти комочки брали, приносили воду из Невы, мама ее кипятила, и мы эту землю клали в стакан. Земля оседала, и мы пили эту воду. А в начале сентября были введены продуктовые карточки.

– Какие нормы хлеба по карточкам выдавали и из чего пекли хлеб?

– Я, конечно, в своём возрасте не знала про граммы, уже потом прочитала, что сначала было по 400 гр. рабочим и 200 гр. детям и неработающим. Потом нормы стали урезать, и в конце октября для работающих была норма 250 гр. и 125 гр. для остальных. Хлеб был черный, т. к. он был не только из муки, там были и опилки, а муки было небольшое количество. В домах не было ни отопления, ни воды.

– А где вы тогда брали воду?

– Осенью было холодно, транспорт не ходил, и вот мы втроем ходили на Неву и в бидончиках приносили воду.

– Как переносили холода жители города, если не было отопления?

– Дома был жуткий холод, стены промерзали, на них был иней в два пальца, вот такой был холод. Это я помню. Всё, что можно было на себя надеть, надевали. Помню у нас в доме отключили свет, был страшный холод, и люди стали ставить железные печки-буржуйки и топили их всем, что есть в доме: стулья, кресла, шкафы. Транспорт не ходил, но город все равно жил.

– А чем ещё люди занимались? Нам рассказывали про театральную и духовную жизнь Ленинграда. Действительно ли это так?

– Да. Люди находили силы и посещали театры. Нас в театр не водили. Как я тоже уже потом узнала, в 1942 г. был организован духовой оркестр, хотя люди не могли играть, объявляли, кто может играть на трубах, чтобы приходили, но люди были ослаблены, они теряли сознание. Тогда с фронта прислали несколько человек и организовали духовой оркестр, который в июле 1942 г. на главной площади Ленинграда исполнил седьмую симфонию Шостаковича, когда завершилась симфония, все люди хлопали. Вот так город продолжал жить.

– Галина Николаевна, скажите, пожалуйста, дети учились в школах?

– Ученики в школу не ходили. Сначала школы работали, но потом перестали.

Потом Галина Николаевна рассказала о том, что в это время на первом месте была защита Сталинграда, все силы были брошены туда, Ленинград оставался в блокаде. Нашим войскам удалось разгромить немецкие части в Сталинграде. Они захватили в плен немецкого фельдмаршала Паулюса с его семнадцатью генералами, также сдались триста тысяч солдат. Немцы устроили памятные мероприятия о жертвах, был приказ не стрелять, объявили траур, а наше правительство этим воспользовалось, и наши части бросились в атаку.

– Почему нашим войскам удалось продвинуться к Ленинграду?

– Главнокомандующий Георгий Константинович Жуков взял руководство на себя и сказал, что будем защищать город Ленинград и Сталинград. Многие говорили, что Сталинград нужно сдать, что много жертв, в город зашли немцы, по всем улицам шли бои. Тракторный завод захватили, и на одной его части работали рабочие, а на другой части были немцы. И прямо с этого завода выходили танки. Сталинград не сдали, потому что он носил имя Сталина, а Ленинград был символом Революции, это было бы политически неграмотно. Может, если бы был другой город, то было меньше жертв, а тут очень много. Во время войны с нами еще воевала Финляндия, она предоставила свою территорию для самолетов врага, которые бомбили Ленинград.

– Вы говорили о том, что Ваш отец воевал. Он вернулся с войны?

– Люди старались помочь Родине всем, и я не дожила с сестрой в городе до окончания блокады 70 дней. Датой снятия блокады считается 27 января 1944 г. Всю блокаду мы пережили. Маму не отпускали, чтобы мы могли вместе эвакуироваться. Еще ей пришло известие о том, что отец пропал без вести, а она не верила. Потом в июле пришло известие, что наш отец находится в 120-м госпитале в Ленинграде, он тяжело ранен. Он пролежал там три недели и его безнадежно больного выписали домой. Мне было 6 лет в то время. Отец пролежал три дня и умер. На кладбище люди не вывозили, а вывозили в общую кучу. Допустим, три квартала собирали все трупы в одно место, и мама повезла со своей сестрой туда отца на санках. На санках две доски лежали, на них тело, покрытое белой тряпкой. Лицо своего отца я не помню и не помнила, вот его и повезли туда, а нас с сестрой оставила недалеко в другом квартале у подруги – тети Зины. После того, как отвезли отца, мы приехали домой и увидели, что в наш дом попала ужасная бомба: ребята, которые сбрасывали бомбы с крыш, не успели ее сбросить. И мы остались без отца и без дома. Тогда маме разрешили эвакуироваться.

– Куда вас эвакуировали и где проходила дорога?

– В конце сентября мы были эвакуированы в Алтайский край, переправлялись через Ладожское озеро. Это была единственная дорога во время блокады. Летом баржи ходили, а зимой, когда лед промерз до 18 см, пустили малые грузовики, и в эти грузовики сначала 2-3 мешка муки или других продуктов загружали, а обратно людей вывозили. Ледяная дорога работала. В апреле пошла оттепель, вода поднялась на 30 см, но машины также продолжали везти раненых и больных из города, а в Ленинград – продукты и боеприпасы. Чтобы защитить Ладожское озеро, было две пушки, и возле них были солдаты. Немцы летали над Ладожским озером и старались эти баржи затопить. Зимой ломали лед, чтобы машины не могли пройти. Наши ребята, которые были на баржах, отстреливались. В одну баржу на моих глазах попал снаряд, и вся баржа ушла под воду. Наша баржа накренилась, моя сестра упала в воду. Один солдат багром достал её. Так нас отправили на большую землю. Мы приехали в Алтайский край. Там нас подкармливали, кто-то приносил свеклу, морковку, старались чем-то покормить. Когда мы приехали в детский дом, нам говорили: «Да они все равно не выживут», а мы вот выжили. В документах у нас написано, что мы с 1939 года, а не с 1938, так как даты размыло водой при эвакуации.

– А что дальше произошло с Вашей семьёй?

– В 1944 г. мама вышла замуж за директора детского дома, у него умерла жена, осталось двое детей – мальчик и девочка. В доме стало четверо детей, все жили дружно.

Галина Николаевна вспомнила и рассказала еще об одном значимом событии в жизни семьи.

– После войны всё равно жили бедно. Держали хозяйство, но почти все сдавали государству. Тогда и средств связи не было, ни радио, ни телефонов. Радио в деревне провели только в 1951 г. А папа (отчим) решил написать письмо Михаилу Васильевичу Калинину, и Калинин или его секретарь ему ответил. Это письмо хранится сейчас в музее. Ответ Калинина заключался в том, что нам разрешили держать хозяйство без обложения налогом, и мы только в 1946 г. стали пить молоко. Перестали голодать.

Все мои братья и сестры окончили институты после школы и разъехались. В 1954 г. у нас в стране происходило освоение целинных и залежных земель. Работали на тракторах и на комбайне. У нас в школе с 8-го класса преподавали машиноведение, и мы могли ездить на машинах, но машины тогда были маленькие, также могли работать на тракторе.

И когда пошло освоение целины, мы в каникулы работали на тракторе и на комбайне. Я тоже работала.

– Сколько собрали зерна?

– Осенью мы заработали 18 т пшеницы. Это громадное количество, мы не знали, куда ее деть. Половину продали, половину смололи на муку. Это был мой первый заработок.

– На что его потратили?

– На эти деньги мы купили резиновые сапоги каждому, пальто, а до этого мы с сестрой ходили в одном пальто. С 1954 г. стали есть досыта и одеваться как надо. Вот мы и зажили. Я не вернулась в Ленинград, уехала учиться в Новосибирск, и Сибирь стала моим домом.

Вот, дорогой читатель, и ты прогулялся по дороге жизни из блокадного Ленинграда в Сибирь.