А ты не спи…

В кипящем жизнью городе, в пустой комнате на полу, обхватив руками колени, сидел, кажется, неизвестный никому человек. Может быть, он постоянно находился здесь и никуда не выходил? Наверное.

Он, глубоко погрузившись в излюбленные миражи, размышлял и то путался, то будто находил ответы на свои же вопросы – только это его и радовало в жизни.

– А город, конечно же, заброшен, – думал он, – ведь моя комната пуста. А если комната пуста, значит, и вокруг всё такое же, как и она. Я точно один. А как это: „один“? Я разве цифра?

Он сидел, опутанный своими химерами, в духоте в окружении четырех стен – ему иногда казалось, что стен было больше, чем на самом деле, – и слушал… Вокруг тишина царила такая, что можно было узнать все, происходящее за пределами квартиры, но за ними будто все умерли. Он был в этом уверен, хотя и не знал, что такое смерть.

– Людей нет, – вздохнул безразлично человек, – потому что я их не вижу. А кто такие люди, и были ли они когда-нибудь здесь? Возможно, и города никакого нет. Зато точно существует лазурное полотно над головой, за которым я слежу постоянно. Оно изредка закрывается белой пеленой или фиолетово-синими подушками, из которых сыплются мелкие или, наоборот, крупные капли, или летят, кружась, воздушные белые хлопья, или, бывает, падают с грохотом прозрачные большие камни. На полотне иногда появляется и какой-то странный бледный объект с кратерами, – он заглянул вдаль, заметив тот самый объект, – но он не важен для меня, – поморщился, – потому что появляется редко. А для меня все неважно, что появляется нечасто, другое дело солнце, оно или постоянно светит, или скрывается за горизонтом или облаками.

Человек отрешенно смотрел вокруг себя и видел только разбросанные вещи: множество раскрытых книг с исписанными закладками, гитару в углу (знал когда-то, как она звучала), мятую одежду, давно переставший звонить телефон и пыль, перегоняемую тяжелым спертым воздухом, который, к счастью, еще не успел заполнить собой всю комнату. Но что такое воздух – он точно не знал, потому что его не было видно, как людей или смерть.

– Все, что вижу, есть… – лениво думал он, – гитара, книги, заходящее солнце… А существует хоть что-нибудь, кроме всех этих вещей, квартиры, неба, солнца? Ведь они в моем поле зрения, поэтому они есть, и дерево перед моей квартирой, иногда покачивающееся (неизвестно только, от чего), то лысеющее, то покрывающееся зеленой шевелюрой, тоже есть. А поверил бы я, что существует, дескать, вот такая-то квартира, с вот таким-то человеком, перед которым только окно, откуда видно дерево, небо, солнце и странный объект – словом, все то, что он хочет видеть? Поверил бы, если мне рассказали об этом, хотя я никогда этого не видел? Конечно, нет! Потому что не существует того, чего не видно, – он чихнул, голова слегка закружилась.– Вот что такое день? – вдруг закралась мысль. – Я знаю, что такое состояние, при котором солнце светит, называется днем. Но что такое день? А еще более интересно, что такое ночь? Ведь я не видел ночь. Как только заходит солнце, я ложусь спать, а потом сразу же наступает утро. Неужели ночь – это сон? А сон – это тьма? Тогда что такое тьма? Это состояние, при котором нет света? Разве это объяснение? В мире тогда всё было бы слишком просто.

– Говорили мне, что ночью видны звезды, но я их никогда не видел, потому что всегда сплю. Говорили, что на Севере можно увидеть необычное, сказочное сияние и стать ближе к Космосу… Но я не видел ничего этого – значит, их нет, – небрежно заявил он, снова чихнул, перед глазами помутнело.

Духота давила на грудь, дыхание постепенно становилось все тяжелее. Он вдруг встрепенулся, очнулся от долгого сна и с ужасом сказал:

– Может, раз ничего нет: ни людей, ни города, ни ночи, ни Севера, ни Космоса – может, и меня нет? Я же себя не видел ни разу! Как же это? Я – иллюзия?! Да не может этого быть! Я же мыслю… Или мне только так кажется? Может, кто-то написал мою историю жизни, а я – лишь призрак, появившийся в чьей-то больной голове?! – он хотел было подскочить, но не смог, опоздал.

Душный воздух вскружил сонную голову, повалил на спину, и впервые человек увидел мутными глазами свой потолок... Он не мог встать, не мог думать, потому что «тухлота» стала душить его и прижала к полу. Хотел закричать, но не вышло.

– И чего ты разорался? – спросил у меня вошедший в комнату. – Я всего лишь окно открыл.

– Боже мой! – завыл я. – Что со мной было? И откуда это ты?

– Да заснул ты, ничего не было, а я с поезда прямо к тебе, хоть бы встретил, а он спит! – рассмеялся знакомый голос. – У тебя тут такой воздух затхлый, как можно здесь сидеть?

– Я не чувствую… – ответил я небрежно.

– Никто не чувствует того, что его убивает, – он суетился и перебегал из стороны в сторону, стараясь меня расшевелить. Я молчал, он – тоже.

– Эй, а поехали ближе к Космосу? – вдруг выпалил дружище, отчего я даже слегка вздрогнул, у него всегда были какие-нибудь необычные идеи насчёт поездок, в которые он впутывал и меня.

– Поехали! – впервые живо согласился я и улыбнулся в ответ на его сияющее выражение лица. – Но прежде ты расскажешь мне историю о том, как ездил в тайгу.

– А я тебе не рассказывал? Вот я даю! – он хлопнул себя по коленям.

– И пообещай, что мы поедем ближе к Космосу, ты ведь и забыть можешь.

– Да хоть на край света! – с задорным смехом отозвался тот. – Хочешь к Космосу – поедем и к нему. Пошли, собирайся, нечего тут лень разводить, наследник Обломова, скрытый в четырёх стенах!

Он схватил мои сумки и помог собираться, а сам, забыв про тайгу, рассказывал без остановки про то, как он путешествовал на Байкал, как бывал на корриде в Испании, как в Париже фотографировался на вершине Эйфелевой – словом, эту лавину мыслей и воспоминаний было не остановить. У него таких историй была тьма, он часто мне рассказывал одну или две из них по вечерам под звуки гитары и чашку кофе…

– Знаешь, один раз я познакомился с такой девушкой, зовут… А как-то слишком сложно зовут. Она рассказала мне про обычаи своего народа и подарила вот такое украшение, – он выставил руку со своеобразным браслетом из темного дерева, – это из Африки, – заметил он каким-то особенным тоном.

А потом мы рассуждали о далёких мирах… Интересно было…

Живые речи он лил на меня громадным потоком, стоило только ему разрешить говорить.

Я почти не слышал его, все улыбался и думал про себя: «И ведь есть такие люди на Земле, носящие и во сне, и наяву в голове комнаты с тухлым воздухом, который не заметен, пока кто-нибудь не ворвется, не сгонит всю эту „тухлоту“ и не разбудит ото сна. И ведь где-то в глубине этой комнаты сидят они, светлые заблудшие души».

И в момент его задушевного монолога я уже понял, что передо мной итак стоит частичка прекрасного Космоса...