Был теплый летний вечер, когда на горизонте вдруг собрались тучи, заслонив последние лучи уходящего солнца, в темнеющем небе ярко свернула молния, а следом за ней послышался оглушительный гром. Гроза приближалась. С каждым раскатом грома маленькой Даше становилось все страшнее. Вскоре погас свет, и комнату освещали только вспышки молний, причудливые тени бегали по потоку, рисуя в воображении девочки фантастических существ, грозящих ей длинными скрюченными лапами. Даша теснее прижалась к своей прабабушке Люде.

– Бабуль, как гремит! А тебе страшно?

– Нет, Дашенька, теперь не страшно. Погремит и уйдет стороной, вот и дождь уже посильней припустил, скоро и греметь перестанет.

– А когда маленькая была, боялась грозы? И грома с молниями?

– Запомнилась мне одна гроза, когда мне было семь лет. Страшная гроза была, и беда страшная пришла, как гром среди ясного неба…

– Расскажи!

И бабуля повела свой рассказ…

– Жили мы тогда большой дружной семьей: отец Серафим работал директором школы в селе Зубково, мама Марфа растила трех дочерей – меня и младших сестер Иру и Женю. Осенью я должна была пойти в первый класс. И вот в июне сорок первого страшная новость – как гром среди ясного неба – война!

Папу сразу же забрали на фронт, и в тот же вечер началась сильная гроза, вот как сейчас, даже страшнее, ведь мы остались одни без отца с заплаканной мамой… И случись так, что пастух забыл напоить стадо коров и дал им воды, когда уже гремел гром, сверкало совсем близко. Корову-кормилицу убило молнией. Вот так сразу война и гроза, как сговорившись, забрали у нас и хозяина, и хозяйство. Осталась одна овца, мама все ждала, когда она окатится, но однажды ночью ее украли. Как-то пережили то засушливое лето на подножном корму, ели суп из лебеды Осенью мама надеялась на урожай картошки, но она совсем не уродила. После уборки урожая мы с ребятишками постарше помогали взрослым собирать оставшиеся колосья. Мама прятала колоски в мешок под юбкой и варила дочкам зерно на воде.

Зимой мы вообще не выходили на улицу, сидели на печке – не было валенок и теплой одежды. Чтобы выжить, мама Марфа шила юбки на продажу, выменяла все вещи в доме, без которых можно было теперь обойтись, на еду. Даже ружье, которое отец просил не продавать, сняли со стены. Но мы все рано опухали от голода.

Трудно прошли четыре года, тяжело. Но вытерпели и голод, и нужду, дождались отца. А что еще оставалось делать женщинам да детям в то время. Только терпеть и ждать, когда утихнет война.

Прабабушка замолчала. На улице больше не сверкало, было темно и тихо. Небо заблестело умытыми звездами.

– Вот и закончилась гроза! – проговорила бабуля, а Даша молча прижималась к ней, думая о непростом смысле услышанных слов.