Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.

Иосиф Бродский

Сутулая худощавая фигура, тихие мягкие шаги, грудная клетка, едва заметно поднимающаяся под давлением вдыхаемого воздуха. Светлые, как солома, жидкие волосы, бледная полупрозрачная кожа лица, на фоне которой ярко-зеленые, как первая весенняя трава, глаза выглядят нелепо и неуместно – ландыш в пустыне.

Легким толчком Он открывает дверь балкона, порыв ветра врывается в комнату и сумасбродно насвистывает мелодию свободы, внося хаос в спокойное течение жизни. Мягкие лучи солнца нежно встречаются с бледной кожей. Он делает пару уверенных шагов, перегибается через поручень и с нетерпением и жадностью впивается взглядом в сочность внешнего мира.

Но взгляд некоторое время обращен вовсе не на шумную улицу. Взгляд направлен глубоко в душу, мелькают обрывки воспоминаний. Малыш, лежащий на больничной койке под «присмотром» капельниц и слезы матери, падающие на подушку рядом с «соломенной» головой. Чахлый парнишка, стоящий посреди залитой летним солнцем улицы в шерстяном свитере и теплом шарфе, натянутом до самых глаз. Мама всегда была рядом, всегда оберегала его от любых бед, недугов и другого зла. Но именно она вселила в его детскую наивную душу страх перед миром, перед миром за пределами четырех стен. Его квартира – лучшая крепость, его комната – лучшее убежище. Но теперь мамы нет. Да и он уже давно не малыш, но суеверный страх перед другим миром занозил душу. Страх, как память о маме.

Взгляд вновь обращен на кипящую людьми улицу. Океан эмоций, характеров, событий, жизней… Неизмеримая палитра красок. Потрясающее разнообразие звуков: от мелодичного щебета дрозда, до режущего слух воя сирен, смешивающихся в симфонию, достойную величайших композиторов. Ветер доносит до Него неповторимый запах города, гармонично сочетающий в себе совершенно невероятные ноты, ароматы.

Он испытывает невыносимое любопытство. Каждый день он проводит на этом балконе, маленьком уголке другого мира.

Всю жизнь он проживал эпизоды жизней незнакомых ему людей, насыщая свою собственную. Слушал разговоры, повторял жесты, проигрывал эти сцены в голове раз за разом, как кассету.

Порой он готов был сорваться с места и стремглав броситься к входной двери, вниз по лестнице, через лабиринт коридоров, через тьму подъезда, к этому столь далекому миру. Но, открыв дверь, он тут же захлопывал ее, тяжело дыша, опускался на пол и пытался унять дрожь, пронизывающую все тело.

В этот день все будет иначе. Он спокойно стоит возле перил балкона, не желает торопиться. Плавно разворачивается, шаг за шагом продвигается в сторону входной двери. Рука тяжело ложится на дверную ручку. Небольшое усилие и дверь открыта. Шаг за порог, назад пути нет. Дальше вниз по лестнице. Каждая ступенька, каждый шаг, эхом раздающийся по всем этажам, разрушает кокон, разрушает страх. С каждым шагом он идёт все быстрее. Он уже бежит. Через лабиринт коридоров, сквозь мрак подъезда. Последняя преграда, последняя дверь. А в голове звенит звонким колокольчиком единственная мысль: «Мама, я смог, я справился!». Он врывается на улицу. Яркое солнце на мгновение ослепляет его после подъездной темноты. Дыхание перехватило. Вот он этот мир. Он смог. Он жив. Он свободен.