Было тоскливо. За школьным окном уныло стонал северный ветер. Даже через толстое, покрытое колючими узорами окно, чувствовалось ледяное дыхание зимы. На физике я сидела с тяжёлой головой, с трудом опираясь на парту, пытаясь понять, как же измерить магнитные волны. Настроение моё будто провалилось куда-то далеко, в неведомую чёрную дыру, не хотелось ни с кем разговаривать. Так хотелось убежать… Наверное, зима так влияет на меня. С её приходом ты будто сам становишься таким же холодным и каждый раз пытаешься ужалить окружающих ледяным, яростным взглядом.

Сегодня я была одна – лучшие подруги уехали на выступление. От этой мысли становилось ещё мрачнее. Вот прозвенел долгожданный звонок, и я поспешила поскорее улизнуть – электромагнитными полями я была сыта по горло. Одна спустилась по только что помытым ступенькам, одна подала номерок в гардероб, одна взяла свою куртку. Попрощавшись с охранником, одна вышла из школы.

Неподалёку от школьного дворика стояла  небольшая толпа, я подошла ближе. На снегу лежала собака. Никогда я ещё не видела подобного. Её небольшое тело, хоть и шерсть была белая, не сливалось со снегом. Шерсть была грубая, небрежная, где-то можно было разглядеть колючки от репейника, которые, вероятно, остались ещё с лета. Местами грязь комками покрывала лапы. Пёс постоянно дёргался в агониях, его лапы нервно бились в острых судорогах. Из пасти исходила пена.

Никогда не забуду его глаза. Наполненные болью, страхом, они проникали в самые тайные комнатки моего сердца, прожигали напрочь мою душу.

Глаза собаки  просили о помощи, и я была обязана бросить бедному созданию спасательный круг. В какой-то момент мне показалось, что это мой долг, что это почти безжизненное существо, лежащее на холоде – мой друг, брат, родной человек, который нуждается во мне... У меня потекли слёзы. Так хотелось обнять, пожалеть, пообещать, что всё будет хорошо этой совсем незнакомой, но такой несчастной собаке. Но я понимала, что она, скорее всего, больна бешенством. Не видя никого вокруг, стала просить собаку, чтобы она держалась, я твердила умирающей псине, что  вернусь за ней… Не помня себя, рванулась обратно в школу.

– Пожалуйста, на помощь, на улице умирает собака, мы должны ей помочь! Пожалуйста, ну, пожалуйста, помогите! – я ворвалась в холл, и присутствующие, наверное, решили, что помощь нужна именно мне. На мою мольбу не реагировали. На меня странно смотрели. Я подбежала к охраннику, взахлёб рассказала обо всём.

– Подумаешь, собака! – дядя Вова, охранник, меня просто уничтожил. – Пусть помирает, не будем ей мешать, если она бешеная, тогда не жалко!

Я стояла, ничего не понимая. Я не хотела это слышать. Не хотела понимать. И принимать.

– Что? А если бы это был человек! Вы понимаете, что сейчас это животное мучается и ждёт от кого-нибудь помощи… А вы… вы люди вообще? – слёзы душили меня. Мне казалось, что я кричала, но голоса не было. Кричала, рвалась, рыдала душа.

 Не дождавшись ответа, выбежала на улицу. Я не чувствовала ни холода, обжигающего моё горло, ни скользкого льда под ногами. Чувствовала лишь слабый пульс дрожащего животного. Его прерывистое, уже еле слышное дыхание. Упала на колени рядом с белым живым пятнышком на холодном сугробе. Было больно от того, что никто не отозвался, никто не помог. Не теряя надежды, подбежала к гулявшему неподалёку мальчику, с криками о помощи. Он не отвернулся, он помчался звать маму. Мама в панике расспрашивала, что случилось. Она начала звонить во все ветеринарные клиники Новосибирска и искать приют для нашего беззащитного покалеченного друга. Спустя минут двадцать мама нашла приют, и ей обещали скоро приехать и забрать измученную бедолагу. Мир не без добрых людей! Я, радостная, чуть было не расцеловала её, но она сказала, что им  с сыном пора идти. Они ушли. А я осталась ждать. Я была уверена, что всё будет хорошо, начала успокаивать чуть живую собаку, тормошить её, чтобы она не уснула навсегда.

Прошло около сорока минут… Машины не было. Я умоляла пса  держаться, терпеть, обещала,  что скоро всё закончится. Где же врачи?

Господи, почему люди так жестоки? Почему им нет никакого дела до других? Почему их волнуют только собственные проблемы? Почему в них нет сострадания? Ведь это же неважно – собаке нужна помощь, или кому-нибудь другому существу, пусть даже муравью! Почему живые существа должны умирать? Или это действительно суровый и безжалостный закон выживания – вечный закон природы?

Падал снег… Снежинки пламенно таяли, ложась на мои щёки, усыпанные слезами. Дворняга скончалась… Глаза в надежде так и  смотрели вдаль, ожидая машины, ожидая спасения. Лапа предательски сжалась в последнюю секундочку её жизни, наверняка, несладкой жизни. Невозможно, наверно, передать чувства. Мне казалось, что я предала её, пообещав жизнь, а дав лишь смерть. Было очень холодно. Тело собаки окаменело, она превратилась в статую. Такую твёрдую, никому ненужную, ту, которую обычно выбрасывают, как ненужный хлам. На душе моей было тяжело. Я стала молить Бога, чтобы она проснулась, чтобы ещё немного потерпела. Но было уже поздно. Почему так?