Каждый, кто прошёл через годы войны, знает, что это такое, когда ждёшь письма. Когда ты каждый день стоишь возле окна и смотришь вдаль с надеждою на то, что почтальон  подойдёт к двери и вручит тебе письмо. То самое, которое пришло от него. От твоего любимого деда, отца, мужчины. Да просто от него. От человека, который спасает свою Родину.

Эти письма были чем-то большим, чем просто послания с добрыми пожеланиями. Они были глотком кислорода для тех, кто ждал, кто верил, что их любимые придут с фронта и обнимут их, говоря, что они скучали по чистому небу. Эти письма давали людям надежду на то, что их любимые ещё живы. Что они их ещё помнят, любят, вспоминая их улыбки.

Одна пожилая женщина мне говорила, что для неё письма с фронта – это как бабочки, которые приносят самую настоящую и искреннюю радость, когда тебе грустно. Она сравнивала письма с прекрасной порой, которая радовала её и убивала одновременно. Пожилая женщина каждый раз плакала, когда мальчик пятнадцати лет приносил письма, а на лице его была самая добрая детская улыбка. И она каждый раз боялась того, что этот мальчик больше не придёт.

«Здравствуй, моя милая.

Сегодня я снова думал о тебе. Сегодня мне снова снилась ты в белом платье и с прекрасной улыбкой на губах. Мне нравится засыпать, потому что я вижу тебя. Нравится становиться сумасшедшим от этих снов. Я люблю думать о тебе. О нашем прекрасном будущем…».

И так, наверное, начиналась каждое письмо двух любимых людей, которых разъединила война. Эти письма всегда вызывали улыбки на губах людей, а потом слёзы счастья, горя. Эти послания вызывали самые настоящие эмоции у людей, которые ждут. Которые верят в то, что их любимые отправляют эти письма не в никуда. Что они верят в то, что их маленькие послания доберутся до их душ. Верили и ждали ответа.

«Здравствуй, мой милый.

Этим вечером я снова вспоминала твои красивые глаза и улыбку. И знаешь, мне было приятно думать о тебе, о том, как ты спишь. Я бы хотела подарить тебе целый мир и быть с тобой рядом. Хотела бы, чтобы ты вернулся. Ты будешь героем в моих глазах. В моих полных слёз глазах…».

И так, скорее всего, начиналось каждое письмо её любимой, которая отправляла ему письма в надежде на то, что он откроет их, будучи живым. Что на его губах появится улыбка, и он не будет плакать, читая её не очень каллиграфический почерк. Те, кто отвечал на письма с фронта, верили в то, что их послания дойдут до адресата, и что в ответ им не придёт похоронка.

Одна пожилая женщина сказала мне, что каждое своё письмо она заканчивала одной фразой: «Я молюсь за тебя и за шестнадцатилетнего мальчишку, который приносит мне твои письма. Вы – мои герои».

И её последнее письмо было в никуда.

И её любимый не прочёл не каллиграфический почерк свой милой.