«Кто ты?», «А ты знаешь себя?» – шепчут актёры, пробираясь через кресла зрителей. За минуту до этого Пер Гюнт на краю сцены чистил луковицу и искал у нее сердцевину. Он искал истинное «я». Не нашёл – в этом овоще нет стержня. Как и в самом герое.
Главного героя в спектакле «Пер Гюнт» театра «Старый дом» играет Анатолий Григорьев. Мать и возлюбленную Сольвейг – одна и та же актриса Лариса Чернобаева. Первая уверяет, что мальчик её прекрасный, а вторая отрекается от семьи ради Гюнта. «Тролли-тролли!» Сбежав из дома, прочь от любящих его женщин, Пер оказывается в королевстве Троллей. Пустую сцену, в центре которой возлежит плюшевая туша оленя, заполняет свет цвета зелья, зла, слизи. Тролли, полулюди – артисты с голым торсом по пояс в мешках. «Снаружи будь кем хочешь, но внутри ты останешься троллем» – нарекают они Перу. Ему является «нечто» с десятком женских «грудей» на теле и «нечто» с десятком игрушечных пупков и младенцев. Пер бежит и от троллей. Где он был, что делал, пока не вернулся домой?

В начале своей статьи Славой Жижек, словенский культуролог и философ фрейдомарксистского направления, задается вопросом: тезис «Кант – это Сад» уравнивает две радикально противоположные позиции, то есть утверждает, что высокая этическая позиция Канта тождественна позиции насилия, «садизма» – так ли это, и как это возможно?
Статья Жижека довольно актуальна для современной философии, ее положения и состояния. В наши дни угасает интерес к немецкой классической философии (в том числе и к Канту), многими она не понимается и игнорируется. Личность маркиза де Сада же окутана множеством тайн и последовавшими из них стереотипами и предрассудками (например: появление слова «садизм»). Философы XX века открыли Сада заново, как великого мыслителя, творчество которого может быть понято и интерпретировано по-разному.