Back to top

Десять дней, которые потрясли…

Современный отечественный киноконвейер выдаёт ежегодно на большие экраны более сотни фильмов, львиная доля которых не имеет никакой культурной ценности. Узнаваемые лица, современный «убойный» юмор или слезливая история, хорошо бы ещё компьютерных спецэффектов добавить – и всё! Фильм обречён на успех! К великому сожалению, подобные фильмы пользуются спросом у массового зрителя. Всё по-Чехову: «Публика — дама приятная во всех отношениях; кушает всё, что подают». А ведь когда-то всё было по-другому… Тем, кто пресытился «киножвачкой», кто утомлён современными поделками и хочет настоящего, живого кино, советую отправиться к истокам отечественного кинематографа и посмотреть фильм Сергея Эйзенштейна «Октябрь».

Почему именно этот фильм из знаменитой кинотрилогии, а не, скажем, более известный «Броненосец Потёмкин»? Совсем недавно страна отмечала столетие Октябрьской революции. Как бы там ни было, а событие – величайшее в нашей истории. Современным подросткам известное разве что из учебников истории и уроков литературы. Так что «убить двух зайцев» показалось привлекательным: с одной стороны, оценить фильм, с другой – пополнить багаж знаний.

Итак, «Октябрь» — немой художественный фильм, снятый Сергеем Эйзенштейном к десятилетию Великой Октябрьской социалистической революции. 1917 год. Петроград. Голод, лютый холод, охваченные беспорядками улицы. Россия более не способна продолжать войну с Германией. Большевики, во главе с Лениным, организовывают восстание. Под знамёна большевиков становятся солдаты, матросы, рабочие и крестьяне. Восстание заканчивается взятием Зимнего дворца и свержением Временного правительства, пришедшего к власти в результате Февральской революции. Наступает новая эпоха…

Для пионера, первопроходца советского кинематографа Эйзенштейна роль художника в революции была абсолютно ясна: выражать свою эпоху. Режиссёр делает это через показ на экране революционных народных масс. Совершенно виртуозно и новаторски. Создатель теории «Интеллектуального кино» демонстрирует невиданное до этого, «гиперболически-грубое, ошарашивающее, бьющее по нервам, откровенно утилитарное, механически точное, мгновенное, быстрое» искусство. Эйзенштейн считал, что его фильмы должны «перепахивать» психику зрителя, как трактор.

В поисках новых выразительных средств киноязыка, новых путей воздействия на зрителя кинорежиссёр использует свой метод «кинометафоры» и «ассоциативного монтажа». Метафоры и символы «Октября», действительно, не оставляют зрителя равнодушным. В самом начале фильма показана сцена свержения памятника Александру III. Вот рука, сжимающая скипетр. Вот в другой руке держава. Незыблемость власти. Кажется, застывшего в своей мощи и громадности бронзового истукана ничто не сможет поколебать. Но вот по нему карабкается маленькая хрупкая женская фигурка (вообще, антитеза – главное средство художественной изобразительности в фильме), к женщине присоединяются солдат и матрос, обвязывают памятник верёвками, символично затягивая их на шее императора. Тут же кадры поднятых в воздух винтовок, чередующиеся с колышущимися многочисленными косами. И кадры разваливающегося по частям недавнего кумира.

Символическую нагрузку несут и монтажные сцены. Так, после эпизода разоружения ударниц женского батальона, защищавших Зимний дворец, вмонтировано изображение механической совы в клетке. Сова, одобрительно кивающая головой, символизирует мудрое решение.

Новаторским приёмам режиссёра соответствует авангардистская, по тем временам, музыка Эдмунда Майзеля. Она не даёт смотреть фильм спокойно, всё время держит в напряжении, меняется в связи с эпизодами. Порой резкая и кричащая (гибнущие от взрывов, мечущиеся солдаты; голодные люди в очередях за хлебом), порой гротескная и издевательская (сцены, показывающие членов Временного правительства). Или лирическая. Крылья моста медленно расходятся. В образовавшуюся щель плавно стекают волосы мёртвой женщины. Кажется, композитор не обращает внимание ни на бегущих людей, ни на неумолимое движение мостового механизма. Мягко, лирично звучащая музыка заставляет задуматься о хрупкости человеческой жизни и том, что вихрь революции уносит человеческие жизни без разбора.

Операторская работа Эдуарда Тиссе также производит неизгладимое впе­чатление. Портреты, яркие детали, раскрывающие суть происходящего, совершенны. В эпизоде «Ждут» крупным планом показано чистое наивное детское лицо, а над ним – молчаливое дуло пулемёта. Белые клубы дыма от многочисленных костров высвечивают в ночи чёрные фигуры в бушлатах. Напряжённое ожидание ощущается даже в грозных орудиях «Авроры». Ждут и знаменитые питерские фонари, и свинцовые воды Невы с изумительной лунной дорожкой. Но особенно поражают грандиозные по масштабу съемки: трехтысячные массовые сцены на Дворцовой площа­ди, у Смольного, в Петропавловской крепости… Оператор Тиссе мастерски создаёт на экране впечатление неудержимой силы, движения лавины, которую нельзя остановить, отражая идею режиссёра сделать героями фильма не отдельные человеческие личности, а человеческие толпы с их массовым безумием и одновременно холодной уверенностью в том, что за идеалы надо идти до конца.

Почти целое столетие прошло с момента выхода фильма. Но «Октябрь» и сегодня смотрится вполне современно. Художественный потенциал кинокартины нисколько не потускнел, недаром Надежда Константиновна Крупская назвала «Октябрь» «куском искусства будущего». Фильм, однозначно, следует смотреть. И затем, чтобы прикоснуться к настоящему, живому кинематографу, и затем, чтобы воочию увидеть «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». В американском кинопрокате «Октябрь» демонстрировался под названием «Десять дней, которые потрясли мир». Думается, эти десять дней, запечатлённые в гениальном фильме, потрясут и вас.

Поставь лайк

up
Проголосовали 149 пользователей.
Автор: 

Комментарии

Добавить комментарий

Target Image